Русская фантастика 2007

Рупор бочком, стараясь не шуметь, отошел от нее и остановился возле пузырей. Наполняющую их костную пыль последние пару дней спешно собирали согнанные со всего Бра поселенцы. Работа была несложная, но кропотливая — некоторые кости не сгорали, их приходилось выбирать из пыли, чтоб не попали в пузыри.

Стоя на безопасном расстоянии от Багир, Ян наблюдал за ее лицом. Когда гусеница подползла к газовому бараку и, накренившись, втянула в себя часть пластины, чувства переполнили женщину. Багир всем телом подалась вперед и сжала кулаки. Глаза ее, почти вылезшие из орбит, впились в детей, которых гусеница сбрасывала в барак. Губы разжались, Багир что-то прошептала.

Газовый барак отличался от остальных построек, чьи стены поселенцы делали из облепленных глиной и грязью веток. Его доставили и установили паны. Барак сначала был маленьким, с мягкими стенками, но постепенно вырос и затвердел. Состоял он из жестких кожаных сегментов, плотно прилегающих друг к другу, с отверстиями, от которых в сторону города тянулись гибкие трубы.

Гусеница сбросила последних людей и пронзительно запищала. Сегменты сдвинулись, закрывая проход, покрытые слизью трубы напряглись и приподнялись, пропуская огненный газ. Багир издала хриплое «арх-х!» и зажмурилась в тот момент, когда, приглушенные кожаными стенами, почти неслышные крики донеслись из барака.

Против обыкновения, гусеница сразу не уползла в Гор, а встала возле поля костей и полностью убрала бритвенный периметр. Когда Омнибос высветил приказ, Багир перевела его, а Рупор прокричал, поселенцы стали складывать набитые костяной пылью пузыри на твердую широкую спину.

В тот вечер Багир, выпив три чашки тележкиной жижи, попыталась схватить Рупора за волосы. Не обнаружив их, бригадир вывихнула ему левое запястье и ушла.

Нецки бродил по сараю, шуршал соломой, задевал зигзагом низкий потолок и беспрерывно бормотал, а Ян лежал в углу и стонал. Елена подкатила к нему, пощекотала темя. Рупор увидел, что между прутьями сетки проросли две совсем маленькие, словно младенческие, розовые ручки с короткими пухлыми пальчиками. Ян сначала испугался, но ручки казались совсем безобидными. Он потрогал одну. На ощупь она была непривычно мягкой, совсем без кожи — просто густая розовая пена, принявшая форму человеческой руки.

— Как ты это сделала? — спросил Рупор. Елена, покачиваясь, гладила его по лицу.

— Становится холоднее, — произнес голос.

Ян, вздрогнув, посмотрел на Нецки. Старик теперь не расхаживал по сараю — присев на корточки, он скатывал между ладонями валик из загустевшей жижи. На полу, рядом с широким плоским камнем, горкой лежало еще несколько валиков. Нецки взял второй камень и несколько раз ударил им. Сумрак сарая озарил сноп искр. Валик из жижи вспыхнул, от него занялись другие, и вскоре на полу горел бледно-розовый костер.

— В жидком состоянии жижа горит еще лучше, — сказал Нецки.

От костра по сараю разошлось тепло. Мягкие ручки коснулись лба Рупора, погладили ухо, щеку.

— Откуда у нее это взялось? — повторил мальчик.

— А? — Нецки поднял голову, разглядывая Елену. — Довольно аморфная субстанция, не правда ли? Разве ты никогда не видел, как они делают это?

— В Бра давно нет ни одной тележки.

— Ну да, эта атмосфера для них губительна. Их жижа… я думаю, в нормальном состоянии они не должны выделять ее. Они медленно истекают ею и в конце концов умирают. Тележки могут выращивать вот такие органические манипуляторы вроде рук. Я даже знал одну, которая научилась говорить. Она много чего мне рассказала…

Рупор приподнялся, в свете костра разглядывая Елену. Прутья глубоко вдавливались в плоть и, должно быть, причиняли непрерывную боль. Тележка опять погладила его, а затем ручки начали медленно терять форму и втягиваться обратно.

— Сетка делает ей больно? — спросил Ян, подползая поближе к костру.

— Вся их жизнь на этой планете — сплошная боль.

Они помолчали, греясь.

— Вокруг есть что-то еще? — произнес мальчик. — Кроме поселений?

Нецки сел, поджав под себя ноги. Палку он положил рядом и обхватил себя за плечи.

— Еще есть город. Ты же слышал про город…

Из темноты, что царила за хлипкими стенами сарая, донеслось протяжное басовитое гудение.

— Ваш газовый барак, — пояснил Нецки. — Перекликается с другими по трубам. Или, может, подает сигнал Тамберлогу. Знаешь про Тамберлога? Нет, не спрашивай, я сейчас не буду рассказывать о нем. Он стоит… то есть живет на краю города.

— А что там еще есть?

— В городе? Сейчас ничего хорошего. Развалины, обжитые панами. Тебе мало лет, ты не знаешь, как было раньше. Но те, кто старше, они помнят… помнят другие места. Там, в городе, были музеи. Статуи, картины… Если когда-нибудь попадешь в один из них, увидишь, как выглядят эти другие места.