Русская фантастика 2008

— Стойте! Не надо! — Илья в отчаяньи схватился за голову. — Я признаюсь! Да, я все сделал сознательно! Понимаете, я ведь никогда ничего не делал сам. Меня не учили… Я руководитель… Это очень важно для общества, для людей… кто-то должен организовывать, рисовать перспективу, планировать… ну и благами за это пользоваться особыми. За свой нелегкий труд…

— Ты нарушал закон малых воздействий, про который тебе не могли не сообщить, причем неоднократно! — давил я. — Признавайся!

— Да, — окончательно сник Лёлик, — признаю. Нарушал. Очень уж перспективы открывались заманчивые. А закон… что закон? Сообщили мне о нем. Думал, обойдется как-нибудь. Раньше-то сходило с рук. И дела тогда были помасштабнее, не чета этому вашему поселку. Поймите, я могу делать только это и только так, как меня научили. По-другому у меня все равно не получится. И значит…

Яркая вспышка прервала исповедь Ильи, и на мгновение, показавшееся мне бесконечно долгим, все вокруг залило ослепительным светом. А когда вернулось нормальное дневное освещение, мы с Бородавочником оказались одни в пустой пыльной комнате.

7.

Я испустил вздох облегчения и, почувствовав, что у меня буквально подкашиваются ноги, сел на пол.

Получилось! Все-таки получилось! А я уже потерял надежду.

— Что случилось, Крэг? — озираясь, спросил Бородавочник. — Где этот паразит?

Голос у него был хриплым, словно он выкурил зараз пару пачек сигарет.

— Все нормально, — объяснил я. — Теперь все будет как раньше.

Можно было ответить и поподробнее, но в этот момент меня больше занимали собственные руки. Я в первый раз увидел, как у меня трясутся пальцы. Словно у алкоголика с очень большим стажем.

— Ответь, куда делся Лёлик? — не унимался неандерталец. — Он не вписался в ткань времени, да? Не вписался?

— С ним все в порядке, — неохотно объяснил я. — Он в своем времени. Живет и в ус не дует. Могу поспорить, вовсю создает какие-нибудь общества и советы, или что-нибудь опять организовывает, председательствует, — в общем, занимается привычным делом. Думаю, он даже ничего о путешествии во времени не помнит. Все вернулось к начальной точке, к моменту, с которого ткань времени стала натягиваться. Мы произвели необходимые действия, и она, вместо того чтобы разорваться, просто распрямилась, вернулась к первоначальному состоянию.

— Не помнит, говоришь? — Бородавочник в задумчивости почесал брюхо. — А мы, мы-то почему тогда все помним? Чем мы от него отличаемся?

Я улыбнулся.

— Мы — другое дело. Мы — дети времени. И не забудь, с нас все началось. Не вздумай мы поохотится на динозавров, ничего бы и не случилось. Если у нас забрать память, если нас вернуть в начало, то все может повториться. А потом еще раз, и еще… Петля времени, это называется.

— Хочешь сказать, что время разумно? Что оно умеет предохраняться от петель времени?

— Эк тебя занесло, приятель, мудреешь прямо на глазах, — весело сказал я. — Запомни: не стоит создавать количества сущностей более необходимого.

— Запомню, — ответил он. — А все-таки, почему…

Я развел руками.

— Не знаю. Есть многое на свете друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам.

— Это ты брось, — заявил Бородавочник. — Умный, да? Ну-ка, давай, выкладывай немедленно: в чем тут дело?

— Честно — не знаю, — заявил я. — Возможно, без петли времени тут все-таки не обошлось. Вдруг мы уже тысячу раз находили этого Лёлика, а далее — по сценарию, по кругу? И ничего мы об этой тысяче раз, конечно, не помним.

— Это нечестно! Я так не согласен…

— Успокойся. Природа мудра и весьма последовательна в своих действиях. Но ее интересы иногда не совпадают с интересами собственных детей. То есть нас…

— Ну?

— Думаю, природа просто не могла сразу разрешить этот конфликт, поэтому ей и понадобилось несколько циклов. Поэтому петли времени несколько отличались одна от другой, — продолжил я. — Совсем чуть-чуть, но отличались. И где-нибудь на десятой, тысячной или миллионной, получилась петля, в которой мы, по какой-то причине отправив Лёлика туда, откуда он явился, не потеряли при этом память. Петля исчезла, и время снова пошло обычным ходом. Оно самовосстановилось. При этом память о всех предыдущих циклах… вариантах самоуничтожилась. Для всех нас их просто не было. Понимаешь?

Бородавочник поскреб массивный подбородок и задумчиво сказал:

— Слушай, а может, когда мы берем во времени какие-то вещи, происходит то же самое?

— Вполне возможно, — я посмотрел на напарника с невольным уважением. — Причем мы забираем как раз те вещи, после исчезновения которых времени для восстановления не нужно производить кардинальных изменений. Поэтому и не возникает времятрясений, все, так сказать, обходится малой кровью.

— А Хильда? — спросил неандерталец. — Она не исчезла?

— Что ей сделается? — ответил я. — Спорим, сейчас она как ни в чем не бывало готовит Баламуту ужин или убирается по дому.

— Если твои предположения верны.

— Если они верны, — кивнул я.