Русская фантастика 2008

Он сердито глядел на белую дымную полосу, необъяснимо протянувшуюся от моря к небу.

— Это чего? — детским растерянным голосом спросил Яшка. Сейчас же из воды под самой горой ударила еще одна струя. Она тянулась за черным продолговатым снарядом, быстро уходящим в небо. Снова грохнуло и заревело, уж не переставая. Один за другим из-под жирного карадагского гребешка вырывались похожие на баклажаны снаряды и буравили воздух округлыми лбами.

— В кого стреляют-то? — прокричал замкомандира Звягин, но его не услышали.

— Аэропланы такие, что ли? — задумчиво пробормотал Тищенко. Комиссар бригады товарищ Кошман отчаянно тер очки рукавом.

— Несомненно, это извержение! — кричал он, слепо щурясь на дымы. — Вулкан проснулся!

Кирпотин молчал. А черные баклажаны размером с добрый паровоз все выскакивали из-под горы и растворялись в небесном зените.

— Уходит, сволочь… — с ненавистью прошептал комбриг. — Тищенко!

Он толкнул разведчика в плечо.

— Га? — рассеянно отозвался тот, глядя в небо.

— Сыщи мне ход под гору! — прокричал ему в ухо Кирпотин. — Расстреляю, как бог свят! Землю рой! Должон быть лаз! — и хлестнул нагайкой Тищенкова коня.

Тот взвился на дыбы, будто хотел полететь за ревущими снарядами, но поскакал не вверх, а вниз, к морю. За ним, нагоняя, пустился весь разведэскадрон.

Час спустя дымные столбы без следа растаяли в ветреном небе. Кирпотин сидел за столом в том самом доме, где генерал Суханов слушал странные речи доктора Горошина. Командир Беспощадной бригады сердито чертил по карте прокопченным ногтем и кричал на неповинного спеца — начштаба.

— Докладывать-то мне что?! Бумажная твоя душа! Командарм у аппарата ждет, спрашивает, где противник! А я что отвечу?

Спец, обиженно дрожа пенсне, пожимал плечами.

— Формально выражаясь… — начал было он, но комбриг только махнул на него большой, как сковорода, крестьянской ладонью.

— Вот посажу на коня да пошлю тебя самого с докладом! Послушаешь, как там будут выражаться — формально или по матери! Расстрелять, скажут, сукина сына — и все выражения!

Начштаба сокрушенно качал головой.

— Не пойму я вас, Степан Анисимович. Отступаешь — расстрелять. Наступаешь — опять расстрелять! Что же это, извините, за логика?

— Очень даже правильная логика! — Кирпотин грохнул кулаком по столу. — Наша, пролетарская! Извести всю вашу породу мироедскую под корень! Все равно толку с тебя, что с мерина приплоду. Академию закончил, а телеграммы составить не можешь!

Начштаба совсем загрустил.

К его счастью, в этот самый момент распахнулась дверь, и в горницу влетел кипящий от новостей Тищенко.

— Товарищу комбриг! Пымали одного! У его там, пид горою, циле депо этих, як их… Чи паровозив, чи шо…

Размеры пещеры пугали. Каждый, кто входил сюда, сейчас же задирал голову и с опаской глядел на мерцающий потолок. Страшно было представить, что этот необъятный свод удерживает на себе всю каменную громаду Карадага. В зеленоватом светящемся тумане проступали громоздкие тени. Огромные, этажа в три высотой, летательные аппараты выстроились улицей. Черные, почти цилиндрической формы, они действительно напоминали паровозы, поставленные на попа.

— Мать честная! — не удержался комбриг. — Да тут флотилия целая! А месту, месту-то сколько!

Он так отчаянно вертел головой, что чуть не запнулся обо что-то. Из горбатой кучи, внахлест укрытой шинелями, торчала бросая нога.

— Это что? — спросил Кирпотин.

— Офицера, — доложил Тищенко. — Хотилы пидорвать усе, шо осталося, да мои хлопцы их поризалы…

— Поризалы! — комбриг зло пнул торчащую из-под шинели ногу. — А повезет кто?

— Куцы повезет? — не понял разведчик.

— В догон, куда еще? Или ты Серка своего расседлаешь, а седелку на колбасу эту навьючишь? — комбриг подошел к одному из снарядов и похлопал по теплому боку. — Тут знающий человек нужон. Машинист, а то и не один. С кочегаром.

— Есть машинист! — оживился Тищенко. — Як же! Самый наиглавнийший у их! Тильки мовчит, собака!

— Как, то есть, молчит?! — возмутился Кирпотин. — Спроси как следует! Ты соображаешь, чего они с такими аэропланами натворить могут?! — усы Степана Анисимовича гневно зашевелились. — А если возвернутся сейчас, да бомбами?!

— У них нет бомб, — сильный, раскатистый голос грянул вдруг на всю пещеру, заглушив последние слова комбрига.

— Это еще что? — удивился Кирпотин.

— Ты дывысь! Заговорил! — Тищенко радостно замахал руками. — А ну, ведить его до нас, хлопцы!

И, повернувшись к комбригу, пояснил:

— Це ж вин и е! Машинист!

— Хм… машинист… — Степан Анисимович скептически прищурился на седую гриву и буйно всклокоченную бороду доктора Горошина. — Да это поп какой-то, а не машинист… Кто таков?

Голос комбрига был суров, но сам он несколько отодвинулся при приближении доктора, хотя руки того были связаны за спиной.

— У них нет бомб, — повторил Горошин, пропустив мимо ушей вопрос комбрига. — И они не вернутся. Их ждут вечные скитания среди звезд.

— Поп и есть! — рассердился комбриг. — Ты кого мне привел, сволочь?!

Он сгреб Тищенко за грудки и как следует встряхнул.