Русская фантастика 2009

Большая часть доходов Пешковеца зависела от туризма. Архитектурный бум второй научно-технической революции его практически не коснулся, и в последнее время среди европейцев стало модно провести пару недель отпуска среди старины. Пешковец подходил для этого как нельзя лучше. Обилие каменных построек начала и середины XX века, старинные церкви, музей скульптур, самая большая в Европе коллекция художественного стекла. Война все перечеркнула. Великолепные пляжи пустовали с начала сезона, по средневековому замку бродили лишь привидения и скучающие экскурсоводы. Европейский фестиваль документального кино, не самый представительный, но проходивший в Пешковеце с 1908 года, пришлось перенести в Милан. Никто не хотел рисковать собственной жизнью.

В маленьком ресторанчике «Пегас» имлины играли свадьбу. Рождение детей, свадьбы и похороны — пожалуй, только это не смогла отменить война.

Сидя напротив «Пегаса» в летнем кафе, Анна пила кофе. Ее длинные, черные как смоль волосы время от времени колыхал ветер, солнце в голубом безоблачном небе жарило от души. Через два столика сидела пожилая чернокожая пара; они что-то оживленно обсуждали за стаканчиком виски.

«И как можно пить в такую жару? — рассуждала Анна. — Наверное, американцы. Туристов теперь не увидишь. Скорее всего, они работают в Пешковеце. Говорят, в городе полно международных террористов, имлины щедро им платят. ЦРУ? Ерунда. Слишком бросаются в глаза. Логичнее использовать агентов, которые легко затеряются среди коренного населения. Возможно, они из ООН. Или из какой-нибудь комиссии Евросовета. Надо же, какие мысли появляются у бывшего дизайнера. Раньше, сидя в кафе или заглянув в магазин, я думала, насколько удачно или безвкусно оформлен интерьер. Сейчас же меня чаще всего интересует, кто посетители и чего от них ждать».

Ахмед принес еще по чашечке кофе и пару кремовых пирожных. Он поставил чашку перед Анной, сел за столик.

— О чем задумалась? — спросил Ахмед и аккуратно откусил от пирожного.

— О приметах времени, — ответила Анна. — У каждого времени свои приметы.

— И какие приметы у нашего времени?

— Охранники с энергодетекторами на свадьбе, — Анна качнула головой в сторону ресторана.

Ахмед обернулся. У дверей стояли шесть имлинов в темно-синей форме охранной фирмы «Львы». Они были вооружены короткоствольными протонными автоматами, двое из них держали в руках портативные детекторы для обнаружения источников энергии.

Из подъехавшего такси вышли трое джентльменов, во фраках и цилиндрах, с огромными букетами цветов. Охрана проверила у них пригласительные билеты, обшарила энергодетекторами и только после этого разрешила войти в ресторан.

Ахмед отвернулся, сделал глоток кофе.

— Ты веришь, что это что-то изменит?

— Я не собираюсь что-то менять, — с заметной злобой в голосе ответила Анна. — Не я должна менять, а те, кто принес горе моему народу. Но так уж устроены имлины. Пока не захлебнутся собственной кровью, они не прекратят убивать.

— Вчера ублюдки сделали налет на лагерь беженцев у четырех холмов. Восемь человек убили, двадцать девять покалечили.

— Мой дядя работал там поваром, — сказала Анна. — Ему сломали три ребра, раздробили ключицу. На прошлой неделе ублюдки убили трех учителей из университета, месяц назад изнасиловали двух школьниц, задержавшихся в кинотеатре и затемно возвращавшихся домой. Ублюдками командует полковник Эрлдан. Я не думаю, что он пропустит свадьбу своего сына. И помощники полковника придут. Это они разрабатывают планы налетов на международных наблюдателей, чтобы обвинить во всем ашатов.

— Имлинам нет места в Пешковеце, но я все равно не одобряю взрывы, — сказал Ахмед. — Этим мы настраиваем против себя мировую общественность.

— Убийца должен быть наказан.

— Я всегда предлагал публичный расстрел. Во-первых, казнь — это акт правосудия. Во-вторых, смерть на людях — это не смерть по телевизору, пронимает лучше. В-третьих, нет случайных жертв. Взрывая автобусы или школы, мы выглядим трусами, воюющими с детьми.

— А ты хоть раз глядел в глаза ублюдку? — прошипела Анна. — Ты видел, как они убивают твоих детей? Как отрезают голову твоей матери?

— Я знаю о твоем горе, — сказал Ахмед. — Я знаю, что имлины с двенадцати лет водят своих детей в тир, где учат стрелять по мишеням с лицами ашатов. Но массовые убийства не идут на пользу нашей борьбе. В глазах всего мира мы становимся такими же мясниками, как и имлины.

— Мы все умрем, — сказал Анна. — Невинных Всевышний простит, виновных покарает. Те, кто останутся в живых, поймут, что нельзя проливать кровь ашатов, не заплатив своей жизнью. Сотнями жизней.

— Как сказал пророк, силе может противостоять только сила. Остановить убийство можно только убийством.

— Ашаты не убийцы. Мы мстим за смерть наших детей, отцов и сестер. Мстим за разоренные дома.