Русская фантастика 2012

— Именно. Совершенно серьезно предлагаю тебе: попроси его опять. Реши свою новую проблему этим путем. Тебе не нужен поединок с рыцарем Агарты. На этот раз ты проиграешь.

Леонид рассмеялся.

— Я уже несколько сотен лет бью каждого, кого ты выставляешь против меня. С чего бы мне теперь проиграть? Или ты наконец-то сам решишься взять в руки меч и выйти против меня?

— Я не могу рассказать тебе всего… — задумчиво протянул предводитель рыцарей Агарты. — Нет, мы с тобой биться не будем. По крайней мере, сейчас. Но все-таки прислушайся к моим словам. Тебе будет лучше, если ты откажешься от поединка и просто попросишь Господа.

Предложение было неожиданным. Люцифер на самом деле не хотел завтрашнего поединка? Или в этом была какая-то хитрость?

Ну конечно, внезапно понял Леонид. Все просто. Он знает, что, если я попрошу, мне не будет отказано. Но ценой будет отмена предыдущей просьбы. Я решу вставшую перед нами проблему, добьюсь того, чтобы колледж продолжал работу. Наверное, смогу даже упросить Господа, чтобы и в будущем колледжу не чинили никаких препятствий, чтобы он работал дальше и мы увидели первый выпуск — тех, на кого я сделал ставку. Детей, которых учили не тому, чему учили раньше, и не так, как раньше. Добрых. Умных. Сильных. Непохожих на своих сверстников, но не отвергающих их. Стоит мне попросить — и я увижу, как из моего колледжа прорастает цветок нового Монсальвата.

Я не умею учить сам, но я смог собрать тех, кто знает, как это делается. Тех, кому я доверяю. На первый взгляд, все просто замечательно.

Но Люцифер знает, что, если я попрошу об этом, колокол Монсальвата вновь зазвучит у меня в голове. С утра до вечера, с вечера до утра, не умолкая ни на секунду, призывая бороться, защищать, помогать. И либо я вновь брошусь в бой, как раньше, и неминуемо погибну, потому что никто не может быть победителем вечно, либо…

Либо все-таки сойду с ума.

Агарта тогда будет торжествовать победу.

Потому что некому будет привести выпускников колледжа в Монсальват. Его залы навек останутся безлюдны, а звон колокола не услышит больше никто и никогда.

Нет, этого не будет.

Мне осталось продержаться не так уж долго. Каких-то несколько лет. А там поглядим, вышло ли что-нибудь из моей затеи. Должен же хоть кто-нибудь из тех чудесных ребят, что учатся в колледже, взять в руки меч рыцаря Монсальвата. Они так похожи на нас в юности, что когда я гляжу на них, то вспоминаю тех, чьи имена сохранились лишь в рыцарских романах.

А пока что я должен дать им время. В будущем они будут драться за все человечество, но сейчас мне придется драться за них.

Как обычно.

— Я не принимаю твоего предложения, — твердо сказал Леонид. — Все будет как всегда. Завтра вечером. В девять.

— Что ж, — с печалью в голосе сказал Люцифер, — ты сам отказался. Мне очень жаль, правда. Значит, до завтра, последний рыцарь Монсальвата.

— До завтра, — откликнулся Леонид. — До завтра, первый рыцарь Агарты.

Леониду никогда не нравились дверные молотки. Когда человечество изобрело электрический звонок, он и его тут же невзлюбил. Директора колледжа вообще раздражали любые громкие звуки — они напоминали о колоколе Монсальвата.

Поэтому среди людей, захаживавших к нему в гости, он славился одной причудой. В его доме не было ни звонка, ни молотка у двери, ни чего-либо еще. Просто у входа всегда дежурил какой-нибудь дедушка-пенсионер, за прибавку к пенсии готовый читать газету или разгадывать кроссворды лишь для того, чтобы при появлении гостей сообщать об этом Леониду.

Вот и сейчас в комнату почти неслышно вошел привратник, негромко сообщил, что к хозяину пришла гостья. Настоящая красавица — так он ее отрекомендовал.

Леонид удивился — он никого не ждал, — но велел впустить ее.

И удивился еще больше, когда нежданной гостьей оказалась юная чернокудрая богиня Машенька.

— Здравствуйте, Леонид Павлович.

— Привет, Машенька. Проходи, садись. Чем обязан?

Девушка прошла в комнату, села в кресло напротив Леонида и достала кожаную папку.

— Вот, доделала инструкции по безопасности… Проверка, мало ли к чему придерутся. Говорят, что секретарям нужно повнимательнее с чайниками. Ожоги бывают. Нам рассказывали на семинаре, я забыла, а сегодня вспомнила. — Она протянула стопку бумаг.

Из папки выпал пожелтевший трамвайный билет и, кружась, упал на пол. Девушка смутилась, подобрала его и бережно положила обратно.

Леонид расписался, не читая, и вопросительно взглянул на собеседницу.

— И еще новый вариант правил, я здесь дату поменяла и два первых абзаца. Вот что было, а это на подпись.

Два последних листа, как два камня разрушенной крепости. Что же она еще сделает?

Маша долго и нервно перебирала бумаги, шепча что-то под нос, потом застегнула папку — так рыцарь опускает забрало шлема.

— Я люблю вас, — просто сказала она. — Вот. Извините, что я так нагло, напрямую. Но если вы любите другую — я не стану навязываться, только скажите: нет. Ведь нет же? Мне самой стыдно, честное слово. Но я уже так устала, что больше не могу.