Русская фантастика 2014

— Совсем даже не кротов, у них довольно сильная позиция, — возразил Серега. — И большой шанс на победу на выборах. Они бы и сейчас провели референдум по возвращению монархии, но побаиваются — нет однозначного претендента на престол. Ведь прямых потомков Романовых не осталось, все какая-то седьмая вода на киселе.

— Да зачем это надо? — возмутилась я. — Для чего возвращать то, без чего мы прекрасно обходимся уже почти двести лет?

— Как символ. Типа, сплочение нации. А еще, я думаю, это сам Михеев рвется к власти. Серый кардинал за плечами подставного монарха.

— Так рвался бы в Президенты.

— Э, нет. Президент — это ответственность. А сделаешь не так — еще и по шее получишь. А монарх что бы ни натворил — все к месту.

— Бред какой! — Я покрутила головой. — Монархия! Они бы еще племенное право вернули!

— Может, и бред, но только Михееву так не скажи — он за это дело горой. Так что, если ляпнешь чего не то — сразу срежет.

— Ладно, как-нибудь… — легкомысленно махнула я рукой и отправилась на зачет.

— После революционных событий в Петрограде, перед новой властью встал вопрос что делать с отрекшимся царем. Временное правительство арестовывает Николая II и его семью. Местом их заключения становится Александровский дворец в Царском селе, — старательно излагала я факты. Михеев, постукивая карандашом по журналу, благосклонно кивал. — Первого августа тысяча девятьсот семнадцатого года царскую семью переводят в Тобольск. Позже — в Екатеринбург.

Не дополнительный вопрос, а целый билет достался мне по царской фамилии. Что ж, может, и к лучшему. Расскажу сразу все, что знаю.

— Уральский областной совет вынес постановление о казни императорской семьи. После объявления постановления император Николай II, императрица Александра Федоровна, их дети: Ольга, Татьяна, Мария, Анастасия, Алексей были расстреляны.

Я завершила рассказ и вопросительно посмотрела на преподавателя. Он, задумавшись, молчал, а я, воспользовавшись моментом, исподтишка разглядывала его. Все еще густая, хоть и полностью седая шевелюра, упрямый подбородок и твердый взор — вполне подходящая внешность для политика, ничего не скажешь.

— М-да… — Михеев наконец поднял голову, вздохнул и изрек. — Да, семь человек были расстреляны. Семь лучших людей эпохи! В том числе и дети. Представляете?

Ну да. Семь человек. Но в тот период — кровавейший! — погибли не только эти семь человек. Тогда погибло множество. Детей, стариков. Так чем эти лучше остальных? Этим хотя бы было за что гибнуть. Привилегии, власть, сила. А остальные просто попали в молох времени. А ведь в отличие от большинства царская семья имела возможность избежать такой участи. Они могли бежать и из Царского Села с необременительной охраной, и из Тобольска, где к ним достаточно лояльно относились. А они сидели и ждали, как курицы, когда их пустят в суп. Церковь называет это смирением, а я — глупостью. Уехали бы за границу. Или хотя бы отправили детей. Друзьям, пытающимся им помочь, Николай II поставил условие: семья должна быть вместе и остаться в России.

Вот и дотянули до того, что оказались в Екатеринбурге, в слишком хорошо охраняемом Ипатьевском доме. Сами виноваты. Однако сказать это Михееву я посчитала нецелесообразным и потому, будто продолжая его мысль, добавила:

— Да, семь человек царской фамилии, в том числе и дети, погибли. А также врач Боткин, повар Харитонов, лакей Трупп и комнатная девушка Анна Демидова. А еще погибли собачки, принадлежащие Марии Федоровне и великим княжнам Марии и Анастасии. Спаниелю Джою, принадлежащему наследнику Алексею, повезло. Он остался жив — его забрал один из членов расстрельной команды.

Михеев подозрительно покосился на меня, будто сомневаясь, не смеюсь ли я. Но лицо мое было совершенно серьезным.

— Вы хорошо подготовились, — выговорил преподаватель, раскрывая зачетку. — Просто великолепно. Побольше бы таких студентов.

Черкнул отметку, полюбовался и вдруг с интересом поднял глаза:

— А кстати, а как вы относитесь к возрождению династии Романовых?

По уму, конечно, следовало бы промолчать или ответить обтекаемо, но, как говорится, язык мой — враг мой. Да и отметка уже в зачетке…

— Простите, профессор, но я не считаю это целесообразным. Все хорошо в свое время. Романовы сделали Россию сильной, они же привели ее к падению. Их время кончилось. — Я посмотрела на обалдевшее лицо Михеева, чуть помедлила, решая, говорить или нет, и все-таки добавила: — К тому же в настоящий Момент нет потомков этой династии, которые могли бы продолжить правление. Так что, к счастью, прошлого не вернешь.

И замолчала. Пораженный моей наглостью, некоторое время молчал и Председатель Монархического союза. Наконец, процедил:

— М-да… Вот оно как… Вот не подумал бы: такое знание фактического материала и такое отношение…

Он с сожалением посмотрел на зачетку. С каким бы удовольствием он, наверное, влепил «неуд», если бы строчка уже не была занята другой записью.