Русская фантастика 2014

— Да, как же, — фыркнул Дима. — Будущее не изменишь. Суждено сломать — сломаешь. А если мяч, который у тебя в детстве был, самому себе зажать, можно вообще в тартарары провалиться. Так говорят.

— Я в себя верю, — через силу улыбнулся Паша. — Значит, так надо.

Но на душе скребли кошки. Можно, конечно, сделать вид, что никакой мяч тебе не нужен, а чудесная приставка, которая ночами снится, совсем неинтересна. Детская вещь! И на ароматные, хрустящие, сладкие, пышущие жаром булочки с корицей аллергия. Но себя ведь не обманешь…

Двадцать копеек скатились в монетоприемник автомата. Шваркнуло, стукнуло, зашипело, зашуршало — и булочка на одноразовой тарелке опустилась в окошко раздачи.

— Спасибо, — поблагодарил Паша. — В следующий раз я угощаю, Андрюха!

Жаль, что в следующий раз в банк, скорее всего, придется идти одному…

Загорелся зеленый огонек над ячейками связи. На табло высветился код.

— Мое! — заявил Голубев. — Пошел!

Из ячейки Дима извлек зеленую бумагу с одобрением покупки. И положил туда еще одну — заказ на теннисную ракетку. Не то чтобы он увлекался теннисом, но решил проверить — а вдруг ракетка и правда ему необходима? Вдруг он станет крутым теннисистом и будет зарабатывать сто тысяч за участие в турнире? Паша слышал рассказ о ракетке три раза. Сам он перестал делиться с приятелями своими мечтами. Футболист из него явно не получится — судя по мячу. Денег на оплату кредита нет.

— Что получил? — поинтересовался Андрей.

— Десять рублей, — ответил Дима. — Учись, Ложкин! Ничего для себя не жалею.

— Мне, может, для другого деньги нужны, — философски заметил Паша.

— Может быть, — поддержал товарища Андрей. Он хотел рассказать еще что-то, но тут вновь загорелся зеленый огонек, и Андрей отправился получать извещение. Голубев поглаживал свое извещение на кредит и довольно мурлыкал.

Андрей вернулся быстро. Письмо банка уведомляло, что он получил сертификат на получение палладиевых катализаторов для экспериментальной опреснительной установки.

— Круто, — заметил Андрей. — Я думал, не хватит кредитоспособности. Палладий нынче в цене. Катализаторы рублей на триста потянут.

— Стало быть, через десять лет ты за них не меньше тысячи отдашь, — усмехнулся Дима. — Но нужны — значит, нужны.

Паша отправился к ячейке без особых надежд. И точно, его запрос на интерактивную энциклопедию о животных удовлетворен не был. На всякий случай Паша сунул в ячейку просьбу о роликовых коньках. Может быть, он станет крутым уличным фристайлером? Ячейка равнодушно слопала написанную на листочке в клеточку записку…

* * *

Паша немного постоял перед комплексом обработки данных. Занятно, конечно, что в будущее можно отправить только бумажный носитель информации. Не проще ли ввести команду на терминале, которая спокойно будет храниться в системе десять, пятнадцать или двадцать лет? Но заказ требовали бумажный. Именно бумаги переправляли в хранилище. Именно на бумаги приходил электронный ответ.

Представить себе процесс обработки заказа было легко. Пневматическим импульсом записку подхватывает из ячейки, несет в центр обработки. Там она ложится в специальную папку, на которой, наверное, напечатано: «Павел Олегович Ложкин, 26.10.2012 года рождения». Папка возвращается на свое место. И лежит, лежит, лежит… Лишь время от времени принимая в себя новые записки.

Дальнейшее представить было труднее, но интереснее. Лет через десять или пятнадцать, когда Павел Олегович получит образование и стабильный заработок, он зайдет в банк. И здесь ему предъявят записки от себя самого. Какие-то записки деловой Ложкин выбросит, усмехнувшись… Записку с просьбой о мяче — точно. Какие-то заказы, напротив, безропотно оплатит по цене, в десять раз превышающей нынешнюю. И платежное поручение пойдет сквозь время назад, в его детство…

Не сомневаться можно в оплате тех заказов, о существовании которых он помнит. Ведь не бывает так, чтобы человек не заплатил за вещь, которая у него была! Противоречие, и противоречие опасное. Хотя наверняка ведь находились те, кто отказывался платить — в порядке эксперимента? Что с ними стало?

Но так выглядела оптимистичная картинка. Пессимистичная тоже имелась. Вот Паша Ложкин, повзрослевший, обрюзгший, одетый в рваные засаленные тряпки, валяется где-то под временной эстакадой на прессованных кипах изоляционного базальтового волокна. Рядом с ним останавливается полицейская машина. И Пашу волокут в банк люди в форме, морща носы и отворачиваясь..

— Позаботьтесь о своем детстве в рамках государственной ювенальной программы, — предлагает ему лощеный клерк в строгом костюме. Ему неприятно общаться с Ложкиным, и он смотрит в сторону. Клерку заранее известен ответ, но он выполняет свои обязанности. — Оплатите заказы себя самого. Вот, не угодно ли ознакомиться?

— Мне жрать нечего, — угрюмо отвечает Ложкин из будущего. — Я двадцать копеек за булочку с корицей до сих пор Андрею должен. Какие игровые приставки? Какие мячи?

— Тогда мы устроим вас на социальную работу, — предлагает клерк. — Будете жить в социальном жилье…