Русская фантастика 2014

Время шло, и вскоре тень тигра стала тигром, а могучий хищник, что некогда правил в этих краях, превратился в старую сказку. Большинство обитателей Джунглей не могут похвастать долгим веком. Для некоторых из них десять лет — целая жизнь. Именно столько раз желтая река набухала от зимних дождей с тех пор, как тигр услышал в лесу флейту торговца. Он был жив и еще силен, мой полосатый отец. Но довольная сытая жизнь сделала его медлительным и ленивым. Мои дела не слишком интересовали его, лишь бы приносил добычу. Иногда он капризничал и устраивал мне показательные скандалы с грозным ревом и оскаливанием клыков, но и только. Сам он тоже изредка охотился, но делал это, как махараджа-человек, для удовольствия. Он предпочитал гнать оленей по узкому каньону, ведущему к обрыву над водопадом. Там он останавливался и ждал. Если испуганное животное в исступлении бросалось на него, отец с удовольствием разрывал смельчака, а если олень, превозмогая страх высоты, прыгал вниз — подходил к краю пропасти и следил за падением тела.

Как-то раз особенно бойкому оленю удалось перепрыгнуть отца и скрыться в джунглях. В ярости Хромец вернулся в пещеру, где шакалы рассказали ему о моей очередной успешной охоте и о том, какой страх навел сын тигра на окрестности. С тех пор отношение ко мне изменилось. Я перестал быть слугой и превратился в соперника. До поры это почти никак не выражалось. Только умножились капризы. То ему не нравился зверь, которого я приносил, то вдруг тигр решал, что я потчую его мертвечиной. Я сдерживался, сколько мог, но однажды не выдержал и сказал ему, что он плачет, точно вшивый свиненок, которому не досталось материнского соска и что если он хочет, то может пойти охотиться со мной и посмотреть на мертвечину, которой я его потчую. Я едва успел уклониться от его удара. Тяжелая лапа прошла над моей головой, выщербив стену пещеры. Каскад искр ожег плечо. Я не стал медлить, перекатился, проскользнул мимо тигра и оказался у выхода из каменного мешка. Хромец повернулся ко мне. Обычному человеку показалось бы, что он сделал это очень быстро, но я-то видел, каким медлительным стал этот некогда стремительный хищник. Именно тогда у меня появилась мысль, что в настоящей битве с отцом у меня, пожалуй, будет шанс.

Я ушел в джунгли, оставив Хромца клокотать от ярости. Еще долго неслись мне вслед его обиженные вопли. Но он даже не думал преследовать наглеца. Я не возвращался достаточно долго, чтобы голод тигра стал сильнее ярости, и тогда принес ему кабана. Это был роскошный жирный самец, нагулявший мясо в осенних лесах, Его кожа лоснилась, а шерсть была мягкой, как молодая трава, а клыки белели, точно мраморные колонны в мертвом городе. Отец тотчас вышел из пещеры и приступил к трапезе. Когда я принес еду в другой раз, он не притронулся к ней, но был ласков со мной и пригласил в знак примирения разделить скудную еду, которую он добыл своими слабыми лапами. Как правило, зверям чуждо коварство. Они недостаточно умны для этого. Но мой отец был непростым существом. В нем присутствовало многое от человека. Не удивлюсь, если в одном из недавних перерождений он правил, скажем, мертвым городом, а теперь этот могучий и недобрый дух обходил свои владения на четырех когтистых лапах. Мне не хотелось входить в пещеру. Я чувствовал запах добычи, доносящийся из отверстия входа. Но это был очень странный запах. И все же в надежде на примирение я шагнул под каменный свод. Посреди пещеры лежали двое людей. Мужчина и женщина. Они были уже не молоды, но еще и не дряхлые старики. Я не считал себя человеком, как не считаю и сейчас. Для меня мясо людей казалось ничем не хуже другого. Я приступил к трапезе, не зная, что вкушаю кровь и плоть тех, кто породил меня на свет. А Хромец довольный смотрел на меня, и ярость в желтых глазах хищника расширялась и опадала, точно змеиный клобук. Он открыл мне правду лишь в конце. Если ты думаешь, что я испытал ужас, то ошибаешься. Я уже сказал, что не испытывал никаких чувств в отношении своих родителей-людей. Однако это все же была часть моей жизни, и я должен был сам решить, убить их или оставить жить. Но самое главное — большой тигр ожидал слабости, а значит, все еще считал меня человеком. Это было недопустимо. Теперь мое желание убить отца было вполне определенным. Я даже знал, где сделаю это.

В тот день Хромец загнал на утес трех молодых оленей. Он шел через теснину не торопясь, давая добыче понять, что выхода из ловушки нет. Тигр не знал, что происходит. Его слуги молчали, устрашенные мной, а орлы, парящие в вышине, говорили на языке, которого старый кот не понимал. Я спустился по отвесной скале на площадку и одного за другим убил оленей, так, чтобы их кровь залила все вокруг. Затем я отрезал ломоть мяса и намазал себе губы.

Тут из теснины вышел отец. Он увидел меня, увидел убитых оленей и пришел в ярость.

— Это моя добыча! — взревел он. — Как ты посмел прикоснуться к ней?

— Пришла пора тебе доказать своё право на добычу, — ответил я.

— Я не должен доказывать свое право перед человеком! — прорычал Хромец.