Русская фантастика 2014

В административной пристройке работал центральный климатизатор, оборудованный очистителями воздуха — здесь было свежо и почти не пахло гарью. У кабинета маялась зоотехник Егорова. В тушении пожара она не участвовала: когда собирались в поселке, женщин решили не брать.

— Что нужно, Мила? — спросил Корнев.

— Рони плох, — сообщила зоотехник. — Лёг. Как раньше, в детстве. Дыхание затрудненное. Вздыхает протяжно… Словно жалуется. И хобот засовывает в рот, кончик прикусывает. Никогда такого не видела…

— Думаю, ничего страшного, — сказал Корнев. — Дым и стресс. Померяй температуру, посмотри кожу на высыпания. Подумай о диете. Если возникнут затруднения, звони Поликарпову. У меня сегодня комиссия после обеда, ты знаешь. Вечером присоединюсь.

Егорова ушла. Хотя Корнев и не выказал своего беспокойства при зоотехнике, в действительности он был не на шутку встревожен. Понятно, что ночная кутерьма и пожар должны были сказаться на Рони. Хорошо еще, что тот повел себя сравнительно смирно, не пытался биться о металлический барьер, не вставал на дыбы. Но теперь Рони догнала реакция, и не было определенности, как он ее перенесет. Хуже того, скоро прибудет комиссия из ФАНО, и впечатление, надо думать, станция произведет неизгладимое. Беда не приходит одна!

Корнев включил компьютер. Операционная система загрузилась под незатейливую мелодию, позаимствованную из старого советского мультика «Мама для мамонтенка». Тут же на экране появился и сам мамонтенок — тамагочи, слепленный одним из практикантов года три назад. Корнев собирался вывести на виртуальный образ параметры, собираемые датчиками, вживленными в Рони, чтобы по поведению тамагочи сразу видеть, в каком состоянии находится реальное животное. Потом погряз в рутине и отбросил эту идею: она показалась по-детски пошлой. А вот мамонтенок остался.

Корнев хотел просмотреть почту. Однако почти сразу зажегся зеленым индикатор вызова. Корнев ткнул пальцем в экран, раскрывая окно видеочата. На связи был Черниховский — членкор Академии наук, директор Института биологии и биотехнологии. Он сидел в знакомом кресле с высокой спинкой и презрительно щурился.

— Приветствую, Семён Степанович, — сказал Чер-ниховский. — Что у тебя за бардак? Меня с утра журналюги атакуют.

Корнев описал ситуацию.

— Совершенно ясно, что поджигатели ориентировались на приезд комиссии, — подытожил он. — Виктор Анатольевич, нельзя ли как-то перенести визит? Хотя бы на неделю?..

— Увы, я не всесилен, — отозвался Черниховский. — Только что разговаривал с этой… как ее?., с Вероникой Леонидовной… Тему порешали в Агентстве, с генеральным. Так что они уже на пути к тебе. Готовься к вздрючке.

— Всегда готов, — пробурчал Корнев. — Кто такая Вероника Леонидовна?

— Не доложили? — удивился Черниховский. — Учти тогда: от ее слова многое зависит. Она представляет нашего нового инвестора — «ГенСимс». Канадцы. О них-то ты знаешь?

— Знаю.

— Короче, обрати на эту… как ее?.. Веронику Леонидовну особое внимание. Если «ГенСимс» проект не поддержит, придется твою ферму оптимизировать.

Черниховский вышел из чата. Корнев некоторое время сидел без движения, глядя в опустевший экран. На душе было муторно. И опять крутило желудок.

О канадской корпорации «GenSims» писали много. В основном, конечно, пустые статейки, не раскрывающие суть работ. Поэтому Корнев, чтобы составить собственное мнение, обычно заказывал открытые материалы симпозиумов, которые корпорация устраивала в стенах Университета Западного Онтарио. Поначалу ему было интересно, ведь сотрудники «GenSims» взялись за совершенно новое направление в биоинженерии — маг-технологии. Словечко происходило от Multiplex-Automated Genomic Engineering и подразумевало создание искусственных существ, называемых синтеморфами, геном которых спроектирован от первого до последнего кодона. Корпорация попыталась взять на себя функции Господа Бога, что любили всячески подчеркивать журналисты, склонные выкапывать сенсации даже в навозных кучах. Однако специалист умеет сравнивать, и Корнев быстро убедился, что синтеморфы — надувательство. Каждый из них был сборной конструкцией, согласованность работы которой обеспечивали надстройки — вживляемый компьютер с искусственной нейросетью. Получалось, что «GenSims» выпускает тех же роботов, но куда менее эффективных и более дорогих, чем сделанные из металлов, пластиков и полупроводников. Вскоре определилась и сфера применения синтеморфов — развлечения: живые игрушки, экзотические парки, рекламные акции. Показуха! Впрочем, отдельные модели удалось приспособить к более серьезному делу — оперативной утилизации твердых отходов. Корпорация всего лишь за год и за «спасибо» справилась с Восточным мусорным континентом, загрязнявшим Тихий океан, в то время как экологи просили пять лет и сумасшедший бюджет. Понятно, что после столь впечатляющей демонстрации возможностей «GenSims» обрела неоспоримый авторитет, и спрос на ее продукцию резко возрос. Хотя игрушки все равно остаются игрушками, какими бы наукообразными псевдолатинскими терминами их не обзови.