Русская фантастика 2015

Генерал повторил попытку: опять «бум», словно половником по кастрюле, тихий свист – и второй фонтан всплеснулся позади лайнера.

– Пристреливается! – Я оценил старательность Генерала добрым глотком вискаря. – Думаю, попытки с пятой – попадет.

С лайнера запустили еще три ракеты – две желтых и одну красную.

– С седьмой, – возразила Дива. – Если не с десятой.

– Пари? – предложил я.

– На что? – изогнула бровь Дива. – У меня все есть. У тебя, если не ошибаюсь, тоже.

Третья мина, выпущенная Генералом, легла так близко от корабля, что фонтаном накрыло корму. В ответ в районе рубки что-то сверкнуло, словно электросварка, и раздался звук рвущегося полотна. От бетонной автостоянки полетела крошка.

– У них есть пушка! – выпалила Дива. – Тре бьен!

– Так-так-так! – Я налил себе еще виски и предложил Диве. Она отказалась, не отводя взгляда от дуэли Генерала и корабля. – Зрелище становится увлекательным!

Миномет снова плюнул: перелет, но уже значительно ближе – еще чуть-чуть, и зацепил бы нос лайнера. «Вилка» попаданий сужалась. Ну, Генерал, давай, старайся! Пятый выстрел – решающий! Я же на тебя поставил!

На лайнере что-то мигнуло, точно солнечный зайчик пустили в глаза гигантским зеркалом – и через мгновение с моря докатился нарастающий вой.

– Ракета! – выкрикнула Дива, когда на третьем ярусе стоянки распух огненный шар.

Стоянка содрогнулась. Ствол миномета судорожно задергался.

– Успеет, – сказал я уверенно. – Я в него верю.

Вискарь приятно согревал желудок, прогоняя головную боль и делая мысли легкими, словно бабочки.

– Нет, – возразила Дива. – Он будет раздавлен. Опрокинут обломками плит.

Я не понял.

В этот момент миномет выстрелил – и одновременно с лайнера выпустили следующую ракету. Невыносимо долгую секунду рев ракеты заглушал вой мины – а потом миномета не стало; он исчез в грязно-багровом смерче, и парковка, не выдержав второго попадания, начала рушиться, складываясь как карточный домик.

Грохот стоял такой, что я перестал слышать собственные мысли. Облако бетонной пыли долетело даже до террасы «Ритц-Карлтона» на двенадцатом этаже. Откашлявшись и выплеснув из стакана безнадежно испорченный скотч (серая крошка присыпала янтарную жидкость), я перевел взгляд на лайнер.

– Я выиграл! – сообщил я Диве, которая чертыхалась и отплевывалась, стряхивая с себя пыль. – Пятый выстрел. Он попал.

Лайнер раскололся пополам: корма почти сразу ушла под воду, а нос задрался в небо и медленно тонул. Там, где была рубка, каюты и черная труба с алой полосой, бушевал пожар, учиненный фугасной миной.

– Да, – сказала Дива. – Ты выиграл. А мы – проиграли. Мерд!

Тишина после артиллерийской дуэли вернулась в мертвый город, и только рычали в закупоренных зданиях потревоженные небывалым шумом мертвяки, и похохатывали испуганные гиены.

– Почему? – спросил я.

– Потому что теперь нас осталось только двое, – ответил Дива меланхолично.

– Тебе нужен кто-то еще? – удивился я.

– Нет, – покачала головой она. – Просто два – это ровно на один больше, чем следует. В новом мире выжившие куда опаснее друг для друга, чем зомби. Пожалуй, я все-таки уеду…

– Уеду? Куда – уеду? Зачем?

– В горы. Куда-нибудь. И не спорь. Это мое несравненное право…

Она отобрала у меня стакан и сделала большой глоток.

– Прощай, Сибарит, – сказала Дива.

Я пожал плечами и не стал спорить.

* * *

Когда я вышел из душа – мне пришлось изуродовать похожую на дворец ванную президентских апартаментов «Ритц-Карлтона», чтобы установить над позолоченным душем бак для нагревания воды под солнцем, – Дивы в номере уже не было.

Я вытерся махровым полотенцем, натянул льняные шорты и футболку, вытащил из коробки сигару и щипчиками откусил кончик. На столе, рядом с бутылкой односолодового скотча, лежал потрепанный томик стихов, заложенный винтовочным патроном.

Я открыл книгу. На странице было всего одно стихотворение:

Созидающий башню сорвется,
Будет страшен стремительный лет,
И на дне мирового колодца
Он безумье свое проклянет.

Разрушающий будет раздавлен,

Опрокинут обломками плит,
И, всевидящим богом оставлен,
Он о муке своей возопит.

А ушедший в ночные пещеры,

Или к заводям тихой реки
Повстречает свирепой пантерой
Наводящие ужас зрачки.

Не избегнешь ты доли кровавой,

Что земным предназначила смерть.
Но, молчи! Несравненное право
Самому выбирать свою смерть.

Я усмехнулся и втянул в себя облако ароматного дыма. Все-таки учительница. Как я и предполагал.