Русская фэнтези 2009. Разбить зеркала

Вопли кривозубого раздражали. Слепому видно, кто здесь кому врежет. Кто здесь мальчишка. Будь это настоящий бой, длящийся тридцать—пятьдесят раундов, у Полковника вообще не было бы шансов. Хотя старается, можно сказать, отчаянно дерется. Не его вина, что ногам трудно носить лишний вес, что грудь вздымается все чаще. Нет, если Сэм и злился, то не на безвинного Полковника.

На себя, поддавшегося на уговоры; на кривозубого горлопана…

Вот злость и взяла верх. Увернувшись от бокового, слишком размашистого удара, он прорвался вплотную. Стерпев изрядную плюху в грудь и еще парочку — по ребрам, он боковым зрением увидел подарок судьбы, от которого и отказался бы, да не успел. Внушительный подбородок джентльмена торчал над Сэмом, словно намекая: вот он я! Так красуется вывеска трактира, приглашая зайти и угоститься горячим ромом.

Бежишь с мороза, не думая.

В кулак Малыш-Голландец вложил меньше силы, чем обычно. Но и этого хватило. Полковник рухнул как подкошенный. На ринг кинулся старик Мендоса, кляня Сэма на чем свет стоит; старика опередил кривозубый — мигом отдав драгоценный фрак какому-то зрителю, он упал рядом с Полковником на колени, приподнял его голову, охая, стал легонько хлестать по щекам, приводя в чувство.

— Хлебнул лиха! — вопили молодые боксеры, ровесники Малыша-Голландца.

— Будет знать!

— Браво, Сэмми!

По их крикам выходило, что Сэм выиграл не учебный бой с человеком намного старше его самого, а стал чемпионом мира на веки вечные.

Злость сгинула, как не бывало. Виновато слушая брань Мендосы, Сэм топтался возле поверженного Полковника, дожидаясь, пока тот придет в чувство. К счастью, долго ждать не пришлось. Полковник открыл глаза, хлебнул бренди, поднесенного ему по приказу старика, и хрипло закашлялся, давясь смехом.

— Это бомба, мистер Элиас! Клянусь Голгофой, это настоящая бомба!

По-английски он говорил чисто, слегка запинаясь, что в его положении было неудивительно.

— Простите меня, сэр…

Сэм растерялся. Он понятия не имел, что джентльмен знает его фамилию — Элиас. Почему-то сей факт произвел на Малыша-Голландца неизгладимое впечатление. Из уважения он даже согласился бы провести с Полковником второй и третий бои, заканчивая их одинаково, на радость сопернику.

— За что? Мендоса, бросьте причитать! Я жив-здоров. У нас, датчан, крепкие головы. Поэтому мы до сих пор обходимся без парламента. Кто-нибудь, дайте мне полотенце! Отличный удар, мистер Элиас… Апперкот?

— Да. Этому удару меня обучил отец.

— Голландец Сэм?

— Вы были знакомы с ним, сэр?

— Увы, нет. Я успел только на его похороны. В 1816-м я впервые посетил Англию. Мендоса, помните? Я пришел к вам условиться о занятиях, а вы плакали. В доме не было ни души, чужого человека вы не стеснялись…

— Ничего я не плакал, — буркнул старик. — Сэмми, не слушай джентльмена, он шутит. Ты хоть раз видел меня рыдающим, словно девица без женихов?

Полковник хлопнул ворчуна по плечу.

— Полно, Мендоса! Все знают, что у вас стальной кулак и пуховое сердце. Где моя одежда? Господа, сегодня я угощаю! Все идем в «Карету и коней»… Эй! Погодите! Куда делась пуговица с моего фрака?

Действительно, каждый мог видеть, что одна из пуговиц вырвана «с мясом». Сэм хотел было спросить кривозубого типа, но тот уже исчез. Должно быть, испугался, что заставят оплатить услуги портного.

— А, пустяки! — махнул рукой Полковник, видя, что боксеры готовы в поисках пуговицы перевернуть зал вверх дном. — Пуговица стоит доброго апперкота. Мистер Элиас, не поделитесь ли вы со мной секретом вашего батюшки? Я слышал, он перенял этот удар у голландских матросов…

Малыш-Голландец кивнул.

— Да, сэр, это так. Только матросам плевать на «Правила Лондонской арены». Они бьют апперкот ребром ладони, в горло. Грязное дело, сэр, не приведи вам бог…

2

— Замечательное страшилище! Всякий раз смотрю на него — и радуюсь.

— Ха! Вы еще поглядите, когда он сойдет на воду!

— Уверен, зрелище окажется впечатляющим. Корабли противника будут десятками идти на дно со страху — от одного вида нашего красавца «Warrior» а. Главное, чтобы чертова железяка не утонула первой — под собственным весом.

— Я не верю своим ушам, Уинстон! И это говорит инженер?! Существуют чертежи, расчеты, их проверяли специалисты…

— У вас скверное чувство юмора, Джеймс. Впрочем, в каждой шутке… Блэйлок уже неделю как пропал. Когда автор проекта неожиданно исчезает, это наводит на размышления.

Двое остановились, придирчиво разглядывая возвышающегося на стапелях монстра. Корпус броненосного фрегата «Warrior», имевший добрых двести пятьдесят футов в длину, влажно поблескивал, ловя скупые лучи солнца. Ровные прямоугольники орудийных портов зияли чернотой — по пятнадцать с каждого борта.

— Не маловато — три десятка орудий? — поинтересовался Уинстон Соммерсби, ежась от колючих укусов норд-оста. Август в Блэкуолле погодой не баловал. Длинное — чтоб не сказать, лошадиное — лицо инженера оставалось невозмутимым, но вся его нескладная, закутанная в плащ фигура выражала скепсис.

— В самый раз! И не три десятка, а тридцать четыре: вы забыли два носовых и два кормовых…