Русская фэнтези 2009. Разбить зеркала

Желтые, кривые зубы были готовы впиться в горло Хаскиссону. Черты герцога сложились в злобную гримасу. Рука еще крепче сжала руку собеседника. Напряглись мускулы под алым, будто кровь, мундиром. Шепот Веллингтона услышал только собеседник:

— Прощай, старичок! Goddamit! Встретимся в аду…

И Уильям Хаскиссон, человек, прославленный своей неуклюжестью, полетел на рельсы, под колеса «Ракеты». Общий крик ужаса испугал воронье. Машинист запоздало начал тормозить; «Доктора!» — вопил лорд Джон, издали наблюдая за трагедией. Дамы одна за другой падали в обморок. Начальник станции звонил в колокольчик, репортеры бежали к месту происшествия, доставая блокноты. Хаскиссона, еще живого, с раздробленной ногой положили на площадку «Нортумбрийца». Сам инженер Стефенсон, отцепив вагоны, повел паровоз с раненым — в Иклесс, ближайшее место, где можно было ждать помощи.

Инженер превзошел сам себя. Ему потребовалось менее получаса, чтобы преодолеть пятнадцать миль, отделявших Парксайд от Иклесса. Но подвиг Стефенсона не спас беднягу — к вечеру министр Хаскиссон скончался в доме иклесского викария. О, слава мира сего! — тщета имя тебе. Войти в историю первым человеком, погибшим под колесами поезда, Адамом железнодорожных смертей — сомнительное счастье, господа!

Сразу после несчастного случая Веллингтон, торопясь, покинул вагон. Те, кто заметил это, списали бегство героя Ватерлоо на душевное потрясение. К составу герцог вернулся лишь через десять минут. Он был спокоен и чуточку мрачен. Впрочем, он всегда был мрачен.

— Что случилось? — спросил Веллингтон, держа в руке стакан лимонада. — Хаскиссон? О, этот способен сломать голову на ровном месте… Почему мы не отправляемся?

АПОФЕОЗ

— Я доволен вашей работой.

— Бом! — согласился далекий колокол.

Лорд Джон встал из кресла и подошел к окну. Туман съел деревья парка, беседки, увитые плющом, фонтаны с мраморными нимфами; туман тянул щупальца к дому. Два дога бордоской породы гонялись друг за другом перед крыльцом. Притворно рыча и тряся брылями, они то скрывались во мгле, то вылетали из нее парой расшалившихся демонов.

Маленький, хрупкого телосложения, лорд Джон обожал могучих псов. Плутон и Харон платили хозяину той же монетой.

— Вы молчите? — не оборачиваясь, спросил лорд. — Вас не радует моя похвала?

— Радует, милорд, — ответил Чарльз Бейтс, скорчив такую гримасу, что радость улетучилась бы от одного вида его физиономии. — Вы довольны? Черт возьми, милорд! Вы просто скряга, если дело касается добрых слов. Я ждал, что вы придете в восторг. Что осыплете меня благодарностями. Я надеялся на скромное восхищение, деликатный экстаз, спич в мою честь. А вы всего лишь довольны. Д-дверь, моему счастью нет предела…

Сегодня мистер Бейтс был на редкость словоохотлив. С самого начала разговора, заняв место во втором кресле, рядом с хозяином дома, демонстративно протянув ноги к камину — сырые башмаки окутало облако пара, — он давал понять, что находится в скверном расположении духа. А если его лордство раздражает поведение гостя, его лордство может по-быстрому рассчитаться за оказанные услуги — и разбежимся!

Прощай, и если навсегда, то навсегда прощай![24]

Лорд Джон хорошо разбирался в людях. Не обладая умением менять личины, как почтенный мистер Бейтс, он с легкостью проникал за призрачные заслоны внешности. Мотивы, поводы — все это было для Джона Рассела механизмом, открытым взору часовщика. Вот и сейчас он ясно видел, что причина раздражения гостя — не хозяин. Причина лежала глубже, в иных областях. Лорд Джон готов был поклясться, что мистер Бейтс ревнует.

Так Плутон ревновал к Харону, когда лорд трепал за уши одного пса, забывая приласкать второго.

«Хотел бы я знать, кого погладил Эминент в ущерб тебе, — думал лорд Джон, изучая туман. Он словно ждал, что объект ревности выйдет из мглы и подаст лакею свою визитную карточку. — Кто этот счастливчик? Ваш патрон, мистер Бейтс, — темная лошадка. На таких долго не ездят. Надеюсь, он простит мне мелкую, чисто человеческую слабость…»

— Один вопрос, друг мой…

Пальцы выбили на подоконнике барабанную дробь.

— Любопытство — порок, но тем не менее… Знаете, где я впервые столкнулся с вашим патроном? На званом обеде у Лукасов. Племянник сэра Уильяма только что вернулся из Индии и привез статуэтку — кошмарная идолица с гирляндой черепов на шее. В профиль похожа на герцогиню Мальборо. Лукас-младший клялся, что взял трофей в заброшенном храме, в джунглях, отбиваясь от толпы разъяренных фанатиков. Лжет, наверное. Купил в бомбейской лавке, и все фанатики. Но, знаете ли, ваш патрон уделил статуэтке самое пристальное внимание. Слово за слово, мы разговорились… А вы? Где вы имели честь познакомиться с Эминентом?

— На кладбище, — хмыкнул мистер Бейтс.

— Кладбище? — Лорд Джон наморщил нос. — Фи! Какая грубая проза…

— А что, званый обед лучше? Как по мне, ничуть…