Русская фэнтези 2009. Разбить зеркала

Ниже — буквы помельче, словно испуганные тараканы. «Карбонарий Тистльвуд[4] по примеру злодеев-итальянцев собрал отряд в тридцать головорезов!», «Решил свернуть шеи всему правительству!», «Убийцы на улицах, Лондон в панике!», «Третья Английская революция?»

— Ни вы, ни я — не преступники, не душегубы из Сохо!

В голосе лорда Джона звенела неподдельная любовь к ближнему. Мистер Бейтс откашлялся и с удовольствием повторил:

— Не душегубы из Сохо! Да, милорд, не из Сохо. Мы — душегубы с Катор-стрит.

Взгляд скользнул по фразе: «Собрал отряд в тридцать головорезов…»

Его наследник, младший Фортинбрас,
В избытке прирожденного задора
Набрал по всей Норвегии отряд
За хлеб готовых в бой головорезов…

Под низкими сводами зазвучал совсем иной голос — ясный и чистый тенор Чарльза Бейтса, поклонника Вильяма Шекспира и Эдмунда Кина.

Вот тут-то, полагаю, и лежит
Важнейшая причина наших сборов,
Источник беспокойства и предлог
К сумятице и сутолоке в крае…

Прервав монолог, он вернул бумаги в сундук, но запирать не стал, лишь отодвинул в сторону. На столе остались чистый лист и маленькая чернильница.

— Эмигранты. Заговорщики, — хриплое карканье дышало укоризной. — Отщепенцы, злоупотребляющие гостеприимством нашей матери-Англии…

Перо быстро вывело:

«№ 1. И.Г., немец, кинжальщик. Готовил покушение на короля Прусского».

— Нужен тот, кто выглядит и держится пристойно. Как солидный негоциант…

«№ 2. П.К., итальянец, карбонарий. Член Миланской венты, министр Революционного правительства…»

Помня о секретности, мистер Бейтс ограничивался инициалами отщепенцев.

— Обсудить деловой вопрос. Продажу партии виргинского хлопка…

«№ 3. Князь В.В., русский. Заговорщик. Попытка цареубийства…»

— Или кубинского сахара…

«№ 4. А.С.Э., датчанин. Экзорцист. Либералист. Заговор против короля».

Закончив список, мистер Бейтс перечитал его, запоминая, поднес краешек листа к свече и, прежде чем поджечь, прислушался. Таинственный колокол, смущавший лорда Джона, молчал. Мистер Бейтс ухмыльнулся, оскалив желтые зубы.

— Бом!..

Словно вышел на авансцену, готовясь начать.

Причину, по какой ему рано на сцену, Чарльзу Бейтсу объяснил сам Эдмунд Кин. Когда они близко сдружились, Бейтс набрался храбрости — и показал, что умеет. Актер выслушал знаменитый монолог Гамлета — в собственном исполнении.

Быть или не быть, вот в чем вопрос. Достойно ль
Смиряться под ударами судьбы,
Иль надо оказать сопротивленье…

Бейтс репетировал целую неделю. «Лицо-мышца» не подвело — отличить «его» Кина от настоящего не смогла бы и родная мать. Объект копирования вначале окаменел, но быстро пришел в себя — сказалась театральная жилка. Позже он объяснил своему «юному другу», что в многовековой истории театра случалось всякое. Кин слыхал легенду об актерах, перевоплощавшихся на подмостках, с одним даже познакомился, когда тот был уже дряхлым стариком.

«Это потрясающий дар, друг мой! Но, понимаете… Вы не обидетесь, Чарли? Хорошо, я продолжаю. Вы не играли Гамлета — вы копировали Эдмунда Кина. Трюк достоин ярмарочного балагана, но не театра. Копия вторична, она — всего лишь аттракцион. Смотрите!»

Кин шагнул вперед, привычным, стократ отработанным жестом сжал ладонями виски; отбросил длинные темные волосы, вскинул подбородок:

…и в смертной схватке с целым морем бед
Покончить с ними? Умереть. Забыться.
И знать, что этим обрываешь цепь
Сердечных мук и тысячи лишений,
Присущих телу…

Проклятие! — актер читал монолог принца Датского голосом Чарльза Бейтса. Но как читал! Чтобы перевоплотиться — хоть в Гамлета, хоть в «юного друга», — ему не требовалось «лицо-мышца». Хватило таланта.

«Не копируйте, Чарли. Играйте, черт возьми! И станете актером, обещаю!»

Он поверил. Ему обещал Эдмунд Кин! Он, Чарльз Бейтс из Теддингтонской «дыры», выйдет на сцену, может быть, в «Друри Лейн»! Жизнь казалась прекрасной. И Нэлл была рядом — во всяком случае, не за семью морями. Да, для свиданий приходилось тащиться пешком через весь Лондон. Да, виделись редко. Старая дама не отпускала компаньонку ни на шаг. В гости рекомендовалось приходить только в исключительных случаях — с черного хода.

С парадного принимали джентльменов.