Русская философия. Анализ истории. Том 5

приходит ясность об Его Замысле. Разум ограничен возможностями природы организма, но, если оный пребывает в естественном своем положении, то есть, именно там, где единство Вселенной оказывается наглядно обозримым, адаптированным под возможности разума человека, ограниченного физиологией и, следовательно, способностью видеть мир во всей полноте (то есть возле Самого Творца, в ближайших к Нему сферах), то ограниченная природа познания получает возможность воспринимать мир в гармонии, как единое целое. Если что-то иное, то мир не воспринимается или обозрим частично в рамках открывающегося ему сектора обозрения на окружающую природу, а так как вид не вмещает в себя всего, то отпугивает человека, ввергает его в уныние. Почему? Потому что это неполнота Правды. Только полнота правды, дарующее радость пребывания в Раю уже в земных условиях, имеет животворящее начало на всё и на самого человека, делает его сотруженником Бога. Например, вы идёте по улице и видите руку давнего вашего друга, она отрублена. Вот вы начинаете радоваться встрече и пытаетесь её пожать, как делали это всегда. Ну так ведь быть не может. Просто рука другого человека в таком состоянии повергнет в ужас любого, даже бывалого. Почему? Потому что это не человек, а лишь обозримая его часть. Только весь он и при этом живой дарует нам при встрече мир и радость общения. Только полнота, свойственная только Царствию Небесному, может утверждать в человеке счастье от жизни. Таким образом, вопрос единения народов состоит в том, каким должен быть общий знаменатель, чтобы стало возможным слаживать эти «дроби», в которых «числитель», как бы многогранен. Понятно, что всякое единство людей может строиться только на единой точке созерцания для всех, где каждому открывается общая гармония Вселенной, отчего человек счастлив по-настоящему. Понятно, что все должны стоять на самой высокой общей для всех вершине, с которой открывается один и тот же вид на Вселенную. Люди разных религиозных конфессий мирно будут уживаться, ибо понимают друг друга. Поэтому разные подходы предполагали разные высоты духа людей, думающих на эти темы, то есть, отсутствие примирения в этом аспекте привносило неприятие во всех остальных сферах жизни. Таким образом, жизнь в трудных условиях могло обуславливать именно такую живительную высоту обозрения, которая даровала радость жизни, радость созерцания единства. Всякая радость неизбежно наделяет человека добродушием. Хотя без догматики Православия, это качество разума совсем иначе формирует правила общественных отношений, о которых замечательно сказал Николай Карамзин в своей «Истории Государства Российского»

(

Глава III «О ФИЗИЧЕСКОМ И НРАВСТВЕННОМ ХАРАКТЕРЕ СЛАВЯН ДРЕВНИХ» стр.31): «…Так народы самые добродушные, без правил ума образованного и Веры истинной, с спокойною совестию могут ужасать природу своими делами и превосходить зверей в лютости! Сии дети, следуя общему примеру, как закону древнему, не считали себя извергами: они, напротив того, славились почтением к родителям и всегда пеклись об их благосостоянии.»

Именно это было утрачено дворянством, борющимся за права народа, с одной стороны, а на самом деле тянули простолюдинов в свою низменную сферу, где логике свойственно работать уже совсем в иной стези – оправдывать убийство. По этой причине, как только было отменено крепостное право, в России впервые началась статистика бракоразводных процессов, появилась проституция в городах, развитое пьянство, преступность. (Если бы революционеры поставили именно так вопрос, то скорее всего отказались бы от своих затей, если они были искренними. Ведь трудность жизни и преступление против неё – категории противоположные, не подлежащие смешению, но имен это предлагали декабристы, и все те, кто им симпатизировал. Это есть покушение на жизнь народа, только смертельное смешение очень трудно разглядеть, но это тоже один из образов смертельного смешения противоположностей, таких как холодного металла и живого тела, в простонародье ножа в спине. Нельзя народу опускаться до сфер понятий интеллигенции – он начёт вымирать, ибо тяжесть труда у одних не сопоставим с другими.)