Русская философия. Энциклопедия

"УМОЗРЕНИЕ И ОТКРОВЕНИЕ"-сб. ст. Шестова, написанных в разные годы, опубликованный после его смерти (1964). Сб. предваряет работа Бердяева "Основная идея философии Льва Шестова" (1938). По мнению Бердяева, "основная идея" в творчестве Шестова — экзистенциальная борьба одинокого человека против "власти необходимости", общего, даже прошлых фактов смерти за "неограниченные возможности", к-рые может предоставить Бог. Название книги навеяно одной из центральных ст. сборника — "Умозрение и Апокалипсис (Религиозная философия Вл. Соловьева)" и перекликается с названиями ряда др. работ — "Гегель или Иов", "Николай Бердяев. Гнозис и экзистенциальная философия", т. е. обнажает смысл главной идеи Шестова — противопоставление античному и европейскому разуму ("умозрению", "гнозису") библейского спасающего "неразумия" ("откровения", "экзистенциальной философии"). "Экзистенциальная философия" в понимании Шестова предстает как философия человеческих судеб и "нового измерения мышления" (откровения, веры в библейского Бога, к-рый способен спасать и совершать невероятное). "Там, где для разума с его измерениями все кончается, там начинается великая и последняя борьба за возможность. От криков и воплей Иова, как от иерихонских труб, валятся крепостные стены: открывается новое, небывалое измерение мышлений" (Умозрение и откровение.

Paris, 1964. С. 295). В первой ст. сборника- "А. С. Пушкин" автор говорит о поэте как о национальном "бездонном и глубочайшем" истоке всей литературы и "умственной жизни" России. Пушкин — пророк, несущий откровение о рус. человечности ("тихой и неслышной") и о рус. выживании среди ужасов жизни. Ужасы побеждаются, безнадежность отступает, если человек надеется и верит, что "стучащемуся откроется и ищущий — найдет". Более того, Пушкину в "Пире во время чумы" открылось, что гибельное "для сердца смертного таит / Неизъяснимы наслажденья — / Бессмертья, может быть, залог!". Следующая ст. "О Вечной Книге. Памяти М. О. Гершензона" (1925) посвящена умершему талантливому литератору, с к-рым Шестов часто встречался в нач. XX в. на "Башне" В. И. Иванова в Петербурге, где собирались представители духовной элиты России — А. Белый, Мережковский, Бердяев и др. В статье говорится о любви Гершензона к Богу, о желании возвратиться к чистоте Адама, а также о попытке "превратить библейского Бога в "общечеловеческого"…". В ст. "Умозрение и Апокалипсис (Религиозная философия Вл. Соловьева)" обобщены многолетние размышления Шестова о "первом русском философе", размышления, в к-рых "первый философ" предстает перепутавшим Бога и библейского змея, Христа и антихриста, живого свободного человека и обезличенный "винтик" в машине "всеединства". Здесь сталкивается классическое (рационалистическое, "эллинское") и неоклассическое (библейско-экзистенциальное) философствование. Эллинские отвлеченные истина, добро и умозрение — с "юродством пророков и апостолов". Спиноза, Гегель, Шеллинг и В. С. Соловьев (причем последний так впитал Шеллинга, что перестал "отличать себя от него") — с Достоевским, Иовом и Исайей. Пытаясь защитить неповторимую "самость" человека с ее чувствами, свободой, жизнью, пытаясь направить к живой вере и Богу, Шестов не замечает опасностей "мятущегося человека из подполья" (он оказывается в понимании автора настоящим святым), опасностей отрицания нравственного блага, теоретических истин, религиозных канонов. "Русская философская мысль, такая глубокая и такая своеобразная", согласно мысли Шестова, — это не доверившийся западноевропейской "мудрости" Соловьев, а это Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Тютчев, Достоевский, Толстой, Чехов. Только в поздних "Трех разговорах" (коммент. к Апокалипсису) Соловьев, по его мнению, возвратился к истинному — "пошел, не зная, куда", не оглядываясь, как Авраам, в землю обетованную. Следующие ст. "В. В. Розанов" и "Н. Ф. Федоров" посвящены рус. философам, души к-рых, по мысли Шестова, были "любимы Богом", хотя первый боролся с христианством и при этом жалел умершего (самого по себе) Бога, а второй, страстно пытаясь соединить людей по подобию Троицы ради "воскрешения умерших", больше верил в силу знания и разума. Несколько ст. сборника написаны о тех зап. мыслителях, с к-рыми автор был связан, — о Р. Кронере, издававшем Шестова (по рекомендации Гуссерля) в журн. "Логос" ("Две книги Рихарда Кронера" (1931); о М. Бубере ("Мартин Бубер") и о Л. Леви-Брюле ("Миф и истина"). Кн. Кронера "От Канта к Гегелю" была названа "лучшим из всего, что написано по истории немецкого идеализма". В кн. Леви-Брюля "Примитивная мифология" высоко оценивалось описание