Русская философия: энциклопедия

ТАТИЩЕВ Василий Никитич (19.(29).04.1686, ок. Пскова -15(26).07.1750, с. Болдино, ныне в Солнечногорском р-не Московской обл.) — историк, государственный и общественный деятель. Сподвижник Петра I, организатор горного дела на Урале, в 1741–1745 гг. — астраханский губернатор. Автор работ по экономике, литературе и языку, географии, внес большой вклад в развитие отечественной науки. Главный труд Т. — "История Российская с самых древнейших времен", над к-рым он работал 20 лет. Его общественно-политические и философские взгляды изложены в "Разговоре… о пользе наук и училищ" (1733), в "Духовной моему сыну" (1749), в "Предизвещении к "Истории Российской…". Т. - сторонник теории естественного права; он сочувственно ссылается на труды Г. Гро-ция, С. Пуфендорфа, X. Вольфа, отрицательно отзываясь вместе с тем о соч. Н. Макиавелли, Т. Гоббса, Дж. Локка. Естественный закон предполагает вольность человека. Но воля полезна лишь в случае, если она употребляется "с разумом и рассуждением". Поскольку человек не может обойтись без помощи других, он вынужден ограничивать себя. В итоге "воле человека положена узда неволи для его же пользы". Эта "узда" бывает 3 видов: "по природе", "по своей воле", "по принуждению". 1-й вид предполагает подчинение младенца родителям; к этому же разряду относится и власть монарха. 2-й вид связан с договором. Из него происходит неволя холопа или слуги. Такой договор справедлив лишь в том случае, если он выполняется обеими сторонами, что свойственно и общественному договору, на к-ром построены "общенаро-дия или республики". 3-й вид — "рабство или невольничество" — противоестествен. Формы правления зависят, по Т., от ряда условий, к к-рым относятся местоположение, размер территории и состояние населения. Демократия осуществима только в городе-государстве или в маленькой области; аристократия применима и полезна в островных государствах (вообще — в хорошо защищенных от неприятельских нападений странах), особенно у просвещенного народа, привыкшего к соблюдению законов без принуждения и жестокого страха; Россия же, Франция, Испания и нек-рые др. страны, "яко великие государства, не могут иначе правиться, как самовластием". Для обоснования принципа самодержавия Т. широко использует примеры из рус. истории: "Великие же и от соседей не безопасные государства без самовластного государя быть и в целости сохраняться не могут… особливо, где народ не довольно учением просвещен". При этом он считал важным, что, во-первых, "по закону естественному" монархическая власть как договорная должна утверждаться "согласием всех подданных, некоторых персонально, других через поверенных" и, во-вторых, законодательные права монарха (как таковые, они не подвергаются Т. сомнению) могут быть царем рассредоточены: "от любви отеческой к подданным, храня пользу оных" монарх может доверить составление законов "другим в законах довольно искусным и отечеству беспристрастно верным". Т. неоднократно выступал за обновление российского законодательства. Усматривая благодетельную роль "вольности купечества" в умножении богатств страны, он считал необходимым и полезным для России жесткую регламентацию предпринимательской деятельности. Он признавал ошибкой Бориса Годунова введение крепостного права, тем более что "вольность крестьян и холопов… во всех европейских странах узаконена и многую в себе государствам пользу заключает". Однако вместе с тем полагал, что отмена крепостничества может породить "смятение, распри, коварства и обиды" и гибель самого крестьянства. Т. разделял убеждение своего века о всесилии просвещения, законов, разумного правления. Как "Макиавеллические плевелы" он порицал рассуждения, будто непросвешенным народом легче управлять. Сам много делал I для развития образования в стране, но, исходя из мысли, что народ просвещен мало, Т. строгими законами в какой-то степени хотел оградить крестьянство от произвола со стороны владельцев. Главным для него неизменно выступал интерес не к.-л. сословия, но государства как такового. В деле просвещения, борьбы с предрассудками Т. важное место отводил философии (любомудрию), считая, что под воздействием логики и диалектики рушатся крепостные стены невежества и застоя. Философия, по Т., отвечает на самые сложные вопросы: что такое Бог, природа, ее "вещные проявления", что представляет собой человек, его "физия" и "дух", как они между собой I соотносятся и правомерно ли говорить о их смертности и бессмертии. Тело в его представлении обречено на судьбу всего конечного, земного, "душа" есть вечная "сила" бытия, своеобразная "энтелехия", проявляющая себя в вещах и человеческом сознании. Оба "начала" в человеке связаны в процессе познания: через "телесные" органы (зрение, слух, обоняние), а также посредством "сил души" ("внешние вещи душой в понятии представляются"). Подчеркивая просветительскую роль науки, Т. создал свою классификацию наук, в основание к-рой положил принцип их общественной полезности, разделив их на необходимо-полезные (все естественные и гуманитарные науки, сюда же Т. включал богословие и философию), щегольски-увеселительные (искусства, гимнастика и т. п.) и тщетно-бесполезные (алхимия, астрология, хиромантия, шаманство и т. п.). Он осуждал идеи всякого рода "еретиков", "ересиархов", производителей "злове-рия", заявлял о необходимости средствами теории, науки обосновывать положения о "нерушимости человека", самодостаточности его "природного существования", автономности и неприкосновенности его прав.