Русская философия: энциклопедия

Хомяков движения, но не разделял их политических взглядов, выступал против "военной революции". В 1829 г. он ушел в отставку, занявшись литературной и общественной деятельностью. X. внес решающий вклад в разработку славянофильского учения, его богословских и философских оснований. Среди идейных источников славянофильства X. прежде всего выделяется православие, в рамках к-рого было сформулировано учение о религиозно-мессианской роли рус. народа. X. также испытал значительное влияние нем. философии, и прежде всего трудов Гегеля и Шеллинга. Определенное влияние на него оказали также зап. теологические идеи, напр., фр. традиционалистов (Ж. де Местр и др.). Формально не примыкая ни к одной из философских школ, он не признавал материализм, характеризуя его как "упадок философского духа", но и определенные формы идеализма им не принимались полностью. Исходным в его философском анализе было положение о том, что "мир является разуму как вещество в пространстве и как сила во времени". Однако вещество или материя "перед мыслью утрачивает самостоятельность". В основе бытия лежит не материя, а сила, к-рая понимается разумом как "начало изменяемости мировых явлений". X. особо подчеркивал, что ее начала "нельзя искать в субъекте". Индивидуальное или "частное начало" не может "итожиться в бесконечное" и всеобщее, напротив, оно должно получать свой источник от всеобщего. Отсюда вывод, что "сила или причина бытия каждого явления заключается во "всём". "Всё", с т. зр. X., содержит ряд характеристик, принципиально отличающих его от мира явлений. Во-первых, "всему" присуща свобода; во-вторых, разумность (свободная мысль); в-третьих, воля ("волящий разум"). Такими чертами может совокупно обладать только Бог. В этих рассуждениях предугаданы мн. положения философии всеединства В. С. Соловьева. X. понимает мир как результат деятельности "разумной воли", как "образ единого духа", познать к-рый можно лишь при условии приобщения к "сфере духовного". Главным недостатком совр. ему нем. философии X. считал понимание ею познания "без действительности, как отвлечения", в чем проявляется рационализм, преувеличение значения абстрактного познания. Сравнивая два способа постижения мира — научный ("путь логических доводов") и художественный ("таинственное ясновиденье"), X. отдает предпочтение второму. Он был убежден, что "самые важные истины, какие только дано познать человеку, передаются от одного к другому без логических доводов, одним намеком, пробуждающим в душе скрытые ее силы". Такие интуитивные прозрения характерны для рус. философской традиции, они противостоят западноевропейскому рационализму и системности. Отношение человека к "творящему духу" находит концентрированное выражение в его вере, к-рая предопределяет и образ мыслей человека, и образ его действий. Отсюда вывод о том, что религию можно понять "по взгляду на всю жизнь народа, на полное его историческое развитие". Именно взгляд на рус. историю дает возможность оценить православие, ибо оно сформировало те "исконно русские начала", тот "русский дух", к-рый создал "русскую землю в бесконечном ее объеме". В "Записках о всемирной историю^, делит все религии на две осн. группы: кушитскую и иранскую (см. Иранство и кушитство). Первая строится на началах необходимости, обрекая людей на бездумное подчинение, превращая их в простых исполнителей чужой воли, вторая же — это религия свободы, обращающаяся к внутреннему миру человека, требующая от него сознательного выбора между добром и злом. Наиболее полно ее сущность выразило христианство. Подлинное христианство делает верующего свободным, т. к. он "не знает над собой никакого внешнего авторитета". Но, приняв "благодать", верующий не может следовать произволу, оправдание своей свободы он находит в "единомыслии с Церковью". Отвергая принуждение как путь к единству, X. считает, что средством, способным сплотить церковь, может быть только любовь, понимаемая не только как этическая категория, но и как сущностная сила, обеспечивающая "за людьми познание безусловной Истины". Наиболее адекватно выразить единство, основанное на свободе и любви, может, по его мнению, лишь соборность, играющая как бы роль посредника между божественным и земным миром. Соборность у X. противостоит как индивидуализму, разрушающему человеческую солидарность, так и коллективизму, нивелирующему личность. Представляя собой "единство во множестве", она оберегает человеческую общность и в то же время сохраняет неповторимые черты отдельного человека. В социальной сфере соборные начала, по мнению X., наиболее полно воплотились в общине, гармонично сочетающей личные и общественные интересы. Необходимо, считал он, сделать общинный принцип всеобъемлющим и для этой цели создать общины в промышленности, сделать общинное устройство основой государственной жизни, что позволит устранить "мерзость административности в России". Ведущим принципом отношений между людьми станет тогда "самоотречение каждого в пользу всех", благодаря этому сольются их религиозные и социальные устремления. Православие и общинность, по мнению X. и др. славянофилов, порождают своеобразие рус. истории. Россия, в отличие от Запада, развивается органически; в основе европейских государств лежит завоевание, они "искусственные создания", здесь господствует "дух личной отделенное™", погоня за материальным благополучием, рус. земля "не построена, а выросла", причем на соборных началах, и главную роль в ней играют духовные ценности. Правда, Петр I своими реформами нарушил "естественный ход русской истории", в результате высшие слои усваивают европейский образ жизни, происходит их разрыв с народом, к-рый остался верен "коренным принципам Руси". Необходимо восстановить органические начала России, но это не означает "простого возвращения к старине", речь идет о "возрождении духа, а не формы". В результате будет создано об-во, к-рое спасет своим примером Европу от деградации. Взгляды X. носили оппозиционный характер по отношению к николаевской бюрократии, он был сторонником отмены крепостного права, выступал против всесилия духовной цензуры, за веротерпимость. Идейное наследие X. оказало существенное влияние на отечественную духовную традицию, в т. ч. на взгляды Бердяева и др. Мн. идеи X. послужили стимулом к созданию оригинального рус. православного богословия.