Русская Финляндия

В аландском диалекте шведского языка сохранились и русские слова: чуть-чуть, будка, дача, бочка, сарай, пирог и – дурак. Последнее, правда, означает хитреца, хитрована, и произносится с ударением на первый слог. А будка, как и в материковой Финляндии (превратившаяся там, правда в «путку») стала означать кутузку, полицейский участок…

Читая «Северную повесть» Паустовского, я представлял себе Аланды как Богом забытый, скованный лютыми морозами уголок. Но, думаю, этот архипелаг едва ли был таковым даже в теперь уже далекие времена столетнего русского господства. Это очень милый и уютный уголок Балтики. И от «нас» здесь сохранились не только пушки с двуглавыми орлами в русской же – недостроенной и полуразрушенной – крепости Бомарзунд, но и такие смешные слова, как «чуть-чуть» и «дУрак».

На дальнем пограничье

Губерния Лаппи (Лапландия) занимает почти треть всей территории Финляндии и является крупнейшей в стране. При этом на площади в 93 тысячи квадратных километров проживает всего лишь 200 тысяч человек, и большинство из них сосредоточено в городах южной части губернии.

Лапландия, самая северная часть Европы и по сей день остается редкозаселенным и малообжитым краем. Помню, как-то зимой я проезжал через север финской Лапландии, чтобы немного «срезать» путь из норвежского Киркенеса в норвежский же Карашок. За три часа мы проехали лишь пару, ну, тройку небольших поселков, а так – все заснеженные перелески, невысокие холмы, скованные льдом озера и …стада оленей…

Впечатления от этой «транзитной» поездки почему-то врезались мне в память и кажутся мне весьма показательными, особенно в контексте моего дальнейшего рассказа. Границ, даже условных, в Лапландии не было до начала XVIII века, а между Россией и Норвегией – до начала века XIX. А исконными обитателями этих мест были и остаются хозяева тех самых полудиких оленей – саамы, которые беспрепятственно мигрируют по просторам бескрайней лесотундры.

Из-за отсутствия четких границ и русское влияние распространялось западнее нынешних государственных рубежей России. Основанный в Печенге преподобным Трифоном еще в первой половине XVI века монастырь стал центром распространения православия, причем не только на Кольской земле, но и на соседних территориях нынешних Норвегии и Финляндии.

Так, в начале XIX века на реке Паз (Патсойоки – по-фински или Пасвик – по-норвежски) сошлись три границы – России, Норвегии и Финляндии. А на ее берегах жили обращенные в православие саамы, которых называли у нас «русскими лопарями», а в Норвегии – «скольтами».

До 1940-х годов область Печенги (Петсамо), к востоку от Паза, принадлежала независимой Финляндии, и вплоть до Второй мировой войны там действовал Трифоно-Печенгский монастырь, который продолжал оставаться важным центром православия не только здесь, на Крайнем Севере, но и в Финляндии. А для местных саамов – русских лопарей или скольтов, обративший их в православие преподобный Трифон, основатель монастыря, был и остается самым почитаемым святым.

Скольты, даже среди саамов представляют собой обособленную группу. Помимо того, что они православные, у многих из них русские имена, а их женские костюмы – кокошники и сарафаны – очень напоминают русскую деревенскую одежду XVIII века.

Неллим. Церковь ПреподобногоТрифона Печенгского

От проведения границы по Пазу пострадали в первую очередь именно скольты, потерявшие возможность свободно мигрировать со своими оленями с берега на берег. А позже они лишились и прав на рыболовство на реке. Часть их переселилась в Финляндию, в район Севеттиярви, а часть обосновалась у местечка Нейден в Норвегии, рядом с Георгиевской часовней, что срубил в 1565 году преподобный Трифон.

Правда, и с русскими отношения скольтов-саамов складывались тоже, похоже, не очень гладко. Об этом косвенно свидетельствует и одна из версий происхождения их названия.

Его выводят от норвежского сколе – «череп», «лысая голова»: скольтские мужчины мыли головы в крепком соляном растворе, чтобы избежать службы в царской армии – от соли головы лысели, и хитрые оленеводы получали белые билеты. По другой версии, слово «скольт» происходит от названия Кола (так раньше называли Мурманск и окружающие земли) – «Мы, мол, с Колы»…

После Второй мировой войны, когда область Печенги была присоединена к России, оттуда ушло в Финляндию все финское население, большинство остававшихся там саамов и… монахи Трифоно-Печенгского монастыря, которые позже влились в состав братии Нового Валаама.

Так, на крайнем севере финской Лапландии, в районе Севеттиярви, Ивало и Инари в XX веке и появились «русские лопари». К тому же большинство из нескольких сот норвежских скольтов, обосновавшихся вокруг Нейдена, тоже откочевали в Финляндию или проводят там большую часть времени, благо граница, тем более здесь весьма условная, – в нескольких километрах.