Русская идея и американская мечта – единство и борьба противоположностей

После войны жизнь стала налаживаться, вернулись в старательские бригады мужчины, и экономически было невыгодно сдавать золото государству, поскольку денег платили очень мало за такой тяжёлый труд. Известно, что старательские бригады (не только на Урале) стали после войны сдавать небольшую часть золота зубным техникам. Дедушка тоже развернулся с присущим ему масштабом и наладил сеть зубных техников по всей России. Однако в 1951 г. он умер. Его бригады просуществовали до 1960-х, а там какая-то бригада, получив деньги от зубного техника, решила отметить это в ресторане, оставив там портфель с деньгами. Деньги отнесли куда надо, началось судебное разбирательство, a все эти экономические дела карались очень жёстко, вплоть до расстрела. Сейчас бы это было смешным, те деньги, которые они выручали: никаких дач, дворцов, яхт, счётов за границей; в общем-то, просто чуть выше зарплата за тяжёлый труд. У нас как-то эти экономические прошлые дела до сих пор не пересматриваются: советский народ не очень-то любил всех тех, кто как-то выделялся, у нас все жили одинаково. На самом деле и эти товарищи из бригад тоже жили как все – ну, в ресторан могли себе позволить сходить. Я разговаривала с родственниками сидельца, они не понимали, за что: никакого золота, бриллиантов у них не было. Даже дедушка жил как все, единственное, что он позволял себе широко делать, – так это помогать другим в бедственной ситуации; дома был фарфор и антиквариат (это для нас сейчас антиквариат, а тогда это была просто посуда не самого плохого качества – никакого Фаберже или чего-то особо дорогого), как у всей интеллигенции, что в те голодные времена, мы помним, стоило дёшево. Этих людей, посаженных в хрущевские времена за экономические преступления (наверное, половину из них), тоже бы, по-хорошему, нужно было объявить незаслуженно репрессированными. От одного дела пошла цепочка до других бригад, возможно, через зубных техников. Прошла серия очень крупных дел (с крупными сроками, может быть, даже расстрельных). Дедушку никто, видимо, не назвал. Он, конечно, умер давно (больше 10 лет), но вот бабушку бы затаскали как свидетеля, да и посадить могли тоже, но её это всё обошло. И прокурор говорил на суде: «Мы знаем, что за всеми этими делами стоит одна очень крупная фигура, но, к сожалению, мы на неё пока не смогли выйти». Все, кто его знал, всегда говорили, что он родился не в то время: действительно слишком крупная была фигура, а возможностей для предпринимательской деятельности было очень мало. Про дедушку явно можно снять фильм в духе Джеймса Бонда, только объектом деятельности будет не разведка, а капиталистическая деятельность в Советской России.

Ещё о благодарности. Дедушка с бабушкой поддерживали в войну семью, в которой было 6 детей. Когда бабушка и мама тяжело заболели (мама в 1989 г.), то они постоянно приезжали (те сестры, которые были еще детьми в войну, а также их дочери), что-то привозили, помогали по хозяйству (и это более 40 лет спустя). Удивительно приятные и добрые люди! Общались мы очень мало в предыдущие годы, но нужна была помощь – и они появлялись в нашей жизни. Дедушка был бы очень рад, что его помнят. Как говорит старая пословица, муж – это голова, а жена – шея. Я думаю, что это направление – помощь людям – было выбрано бабушкой (другое дело, что и дедушка это поддерживал). Дедушке всегда говорили про бабушку: из какого монастыря ты её взял? Помогали бабушка и дедушка не только этой семье: в их доме постоянно кто-то жил: семейная пара (Вихриевы) – хирург и учитель, приехавшие в Свердловск без жилья и ставшие потом самыми близкими друзьями; потом жила семья из Шанхая, тоже нужно было осваиваться, и другие. Бабушка всю эту помощь организовывала, всех кормила, была добрейшим человеком; я, кстати, так могу сказать и о других членах моей семьи и со стороны папы – все были добрыми, и это национальная черта. Мамина подруга, Людмила Брониславовна Лавровская, вспоминала, как она оказалась в Свердловске из районного городка, её родители отправили учиться в старших классах и жить вместе с сестрой-студенткой. Училась она вместе с мамой в одном классе и жила, снимая комнату по соседству, так бабушка постоянно приходила, приносила еду: ведь «бедная девочка без родителей живёт!». После смерти дедушки бабушка получила инвалидность, жили они с мамой на пенсию по утрате кормильца, очень скромно, что, кстати, было показателем, что никакого золота-бриллиантов у них не было. И еще бабушка распродавала остатки былой роскоши – горностаевый палантин был разрезан на кусочки и пошёл в оперный театр, в том числе Ирине Архиповой; старая дореволюционная посуда, статуэтки – все это тоже распродали. А мамину одноклассницу она кормила уже после смерти дедушки, так что это было отнюдь не с барского плеча, а поделилась тем, что сама имела. А потом в сложную материальную ситуацию попал сын дедушки от первой жены – тогда уже пришлось продавать всё, что было, благо мама вышла замуж.