Русская идея от Николая I до Путина. Книга II - 1917-1990

В хоре марксистских голосов, атаковавших «чалмаевщину», не мог не выделяться голос либерального «Нового мира». На протяжении полутора десятилетий доблестно стоял он против ортодоксально-сталинистского «Октября», ну, чтоб понятно было читателям, родившимся позже, что-то вроде того, как стоит в наши дни «Эхо Москвы» против сегодняшнего, скажем, НТВ (и прочего казенного ТВ). Но, поистине, «смешалось все в доме Облонских», когда на горизонте появилась черная туча русофильства. Вместо доброй старой вражды, привычной, как ежедневная газета, непримиримые оппоненты очутились вдруг по одну сторону баррикады. Совершилось, казалось бы невозможное: «Новый Мир» Александра Твардовского, оплот либеральной России, заговорил вдруг одним языком с «Октябрем» Всеволода Кочетова (чтобы было понятней, Кочетов играл тогда такую же примерно роль, как сегодня Дмитрий Киселев).

Еще совсем недавно Твардовский опубликовал солженицынские «Один день Ивана Денисовича» и «Матренин двор», печатал язвительные статьи Андрея Синявского и несокрушимо, как одинокий утес либерализма, стоял посреди бушующего океана реакции. И вот, пожалуйста, разразился его «Новый мир» в апреле 1969 года сверхортодоксальной статьей Александра Дементьева, которую и сам Кочетов не отказался бы опубликовать в «Октябре».

Не скрою, мои воспоминания об этом эпизоде окрашены личной обидой. В «Новом мире» лежала тогда (и даже была одобрена на уровне отдела) и моя статья против «чалмаевщины». Спокойная статья, историческая, ироничная — в духе дискуссии о роли славянофильства в русской истории, которую затеял я в том же 1969 году в академическом журнале «Вопросы литературы» (я открывал эту дискуссию в майском номере большим эссе «Загадка славянофильской критики» и завершал «Ответом оппонентам» в декабрьском, кстати, живого места не оставив от того же Дементьева (хоть и состоял он первым заместителем Твардовского, марксистом он был на удивление кондовым).

А. Т. Твардовский  В. А. Кочетов

Смысл моей статьи, предложенной «Новому миру», был тот же, что и в дискуссии: славянофильство уже имеет на своем счету одну «потопленную» им российскую империю. Дайте ему волю, «потопит» и другую. В ядерном веке, балансирующем на грани самоуничтожения, «византийская идея отречения от мира как главного подвига человека» не лучший способ воспитания солдата, который завтра может оказаться в шахте с ядерной ракетой. Об остальном читатель должен был догадываться сам: таков был закон эзоповского языка, на котором мы тогда общались.

Важно для нас во всем этом лишь то, что либеральным ответом «чалмаевщине» могла моя статья стать убийственным, а серьезных неприятностей журналу не принесла бы, как не принесла их дискуссия «Вопросам литературы». Но руководство «Нового мира» решило иначе. Возможно, потому, что после скандала с Синявским (все-таки любимый автор журнала отбывал срок в мордовских лагерях за антисоветские рассказы, напечатанные вдобавок за рубежом, и «октябристы» вдоволь над ним за это поиздевались), решили продемонстрировать что тоже любят Софью Власьевну — так на либеральном жаргоне называлась тогда советская власть. А возможно потому, что уж очень настаивал Дементьев, все-таки первый зам. Так или иначе, мне статью вернули без объяснения причин, а кондовый опус Дементьева на беду свою опубликовали.

Опус был разоблачительный. В нем были все необходимые с точки зрения марксистской риторики слова: «Чалмаев говорит о России и Западе скорее языком славянофильского мессианизма, чем языком наших современников… В основе современной борьбы “России” и “Запада” лежат не национальные различия, а социальные, классовые, борьба мира социализма с миром капитализма… От статьи Чалмаева один шаг до идеи национальной исключительности и превосходства русской нации над всеми другими, до идеологии, которая несовместима с пролетарским интернационализмом… Смысл и цель жизни по Чалмаеву, не в материальном, а в духовном, что является помехой на пути к материальному и духовному развитию советского народа». И все в таком духе.

И звучала эта железобетонная фразеология, хоть и тривиально, но неуязвимо. Один лишь промах допустил Дементьев. Такой, казалось бы, ничтожный промах, что посторонним глазом его и не заметишь. В огромной статье, полной стандартных марксистских заклинаний, затесался крохотный абзац, которым Дементьев обрек себя — себя, а не Чалмаева, «Новый мир», а не «Молодую гвардию» — на заклание. Вот этот абзац: «В. Чалмаев и М. Лобанов указывают на опасность чуждых идеологических влияний. Устоим ли мы, например, перед соблазном “буржуазного благополучия”? В современной идейной борьбе соблазн “американизма” нельзя преуменьшать — утверждает Чалмаев. Правильно. Однако и преувеличивать тоже не надо. Советское общество по самой своей природе не предрасположено к буржуазным влияниям».