Русская идея от Николая I до Путина. Книга II - 1917-1990

И это все? — спросит скептический современный читатель. Опять заплесневелая славянофильская тягомотина? Опять «Русская вера» в роли спасительницы мира? Даже РПЕ не осмелится нести такую откровенную пургу из опасения стать всемирным посмешищем. Погодите, однако. Перед нами текст, написанный в предчувствии крушения советской империи в 1970-е (!), когда никто, кроме Шиманова, не мог себе этого представить даже в дурном сне. Автор в панике. Он отчаянно искал способ предотвратить катастрофу, о неминуемости которой никто еще не догадывался. И подумайте, разве «Русский мир», провозглашенный недавно в качестве официальной идеологии РФ. не есть лишь светская версия того же поиска? И разве она хоть сколько-нибудь более рациональна, чем Шимановская?

Чтоб не быть голословным, сошлюсь на ищущих (в данном случае на бывшего премьер-министра т. и. ДИРА. Ю. Бородая). Вот его свидетельство: «Границы Русского мира значительно шире границ Российской Федерации. Я выполняю историческую миссию во имя русской нации, суперэтноса, скрепленного православным христианством. Так же, как на Кавказе, я борюсь на Украине против сепаратистов, на этот раз не чеченских, а украинских. Потому что есть Россия, великая Россия, Российская империя. И теперь украинские сепаратисты, которые находятся в Киеве, борются против Российской империи». Каково? Сепаратисты — это, оказывается, не донецкие мятежники, а правительство суверенной Украины? Захочется вам после этого смеяться над Шимановым?

Право же, его мысль выглядит образцом ясности по сравнению с мешаниной из высказываний Победоносцева, Столыпина, Гумилева и Проханова, которая царит в голове этого человека, нашего современника. Но, по сути, в обоих случаях одинаково в основе идеологического переворота, лежит все та же Русская идея, которой посвящена эта книга. Отречение, то есть, от Европы во имя неких «традиционных ценностей», к числу которых относится, как видим, и православие?

На самом деле речь идет об отказе от петровской культурно-политической ориентации, властвовавшей над умами отечественной элиты на протяжении столетий. Суть ее высказала в краткой формуле еще Екатерина Великая: «Россия есть держава европейская». Никакой «русской веры» или «русского мира» эта ориентация не предусматривала. Их введение в формулу российской государственности означает идеологическую революцию. Она не произошла в СССР. Она происходит в РФ. В конце концов главная разница между проектами Шимановской «русской веры» и путинского «русского мира» лишь в том, что последний безнадежно опоздал, когда ничего уже не поправишь, почивший в бозе «мистический организм» не воскресишь.

Совсем иначе, согласитесь, обстояло дело в начале 1980-х, когда даже Андропов растерянно признал, что «мы не знаем страны, в которой живем». Соберись тогда все националистические силы державы под Шимановским, антипетровским знаменем и мобилизуй они для этого переворота «патриотические» или, как сказали бы сейчас, уралвагонзаводские массы, кто знает, чем это могло закончиться? Так что не торопитесь смеяться над Шимановым. Может быть, и впрямь не существовало другого способа сохранить советскую империю?

И. И. Гиркин (Стрелков)   А. Ю. Бородай

Да, предложил он вернуться в допетровскую Московию. И себя предложил в качестве лидера уралвагонзаводских масс — с тем, чтобы повести их против кучки либералов-западников. И он ведь, действительно, подходил для этой роли, как никто. Простой человек, лифтер, патриот, без диплома о высшем образовании (Шиманов даже и среднюю школу не закончил) — один из них. Нет спора, амбиции были у него колоссальные. И на первый взгляд смешные. Лишь до тех пор, однако, пока не становится страшновато. Повезло, наверное, все-таки России, что элита Русской партии была так ничтожна. Что не собралась она вокруг Шиманова и остался он непонятым одиночкой.

Могло ли все сложиться иначе? Не знаю. В принципе, могло. Серьезных конкурентов в качестве идеолога реакции у Шиманова к началу 1980-х уже не было. Не Куняев же в самом деле с компанией, озабоченной «ключевыми постами». И Владимир Осипов, бывший редактор «Вече» и тем более Солженицын были напрочь скомпрометированы в глазах уралвагонзаводского читателя поддержкой «сионистского» Запада. Их интервьюировали «сионистские» журналисты, их печатали в «сионистских» изданиях, о них говорили по «сионистскому» радио. Шиманов был в этом смысле чист: он представлял своего читателя в его незамутненной ненависти к «сионизму». И он, единственный, мог законно претендовать на роль посредника между «вождями» и массами. (У него, впрочем, были свои скелеты в шкафу: раннее увлечение либеральным христианством, психушка, «Записки о красном доме», которые тоже передавали по Би-би-си. но все это, полагал он, было давно забыто).