Русская идея от Николая I до Путина. Книга II. 1917-1990

Тот же Сергей Семанов в статье «О ценностях относительных и вечных» сделал еще один смелый шаг навстречу сталинистам (чтобы отблагодарить их, надо полагать, за поддержку в сокрушении Твардовского). Статья предназначена была закрепить завоевания «чалмаевщины». И потому полна была, конечно, од «национальному духу» и песнопений «традиционным ценностям». И, конечно же, доносов на «новомирскую» интеллигенцию. Например, таких: «Литераторы и публицисты аллюзионного способа письма гневаются совсем не на Ивана IV, обличают отнюдь не Николая I, а прикрываясь всем этим псевдоисторическим реквизитом, метят свои обличительные молнии — чаще намеком, а иногда и напрямую — совсем в другие эпохи, иные социально-политические отношения». Я надеюсь, смысл доноса понятен современному читателю: речь о знаменитом в ту пору «эзоповском языке».

А. В. Софронов С. В. Викулов

Само собою Октябрьская революция объявлялась «русским национальным достоянием», генералиссимус Сталин — творцом русской Победы, а первым грехом троцкизма — «глубочайшее отвращение к нашему народу, к его традициям, к его истории». Подловато у Семанова было все. Но главное было все же в другом.

Главным было беспрецедентное утверждение, что «перелом в деле борьбы с разрушителями и нигилистами произошел в середине 1930-х годов, именно после принятия сталинской конституции все честные трудящиеся нашей страны отныне и навсегда оказались слитыми в единое и монолитное целое». После хрущевских разоблачений на XX съезде, после солженицынского «Ивана Денисовича» эпоха, о которой говорил Семанов, эпоха «черных воронков» и тотального террора, была рекомендована к забвению. Даже в официальной историографии она знаменовала «ежовщину» и «избиение партийных кадров». И вот Семанов публично объявил эту черную-черную не только для «основных кругов интеллигенции», но и для правящей партии и для самой тайной полиции — светлым торжеством «национального духа», началом «монолитности нашего народа».

То была поистине медвежья услуга сталинистам. Объявляя, что «эти перемены оказали самое благоприятное влияние на развитие нашей культуры», Семанов, конечно, ревизовал решения XX съезда и пытался реабилитировать Сталина. Намерения его, с точки зрения сталинистов, были наилучшими. Но исполнение было чудовищное. Одно дело, согласитесь, романтическая, так сказать, наполеоновская легенда о «нашем генералиссимусе» и совсем другое — благословение массового истребления партийных кадров, «стабильность» которых лежала в основе политики правящей правоцентристской фракции советского истеблишмента во главе с Брежневым. Такова была настоящая «партийная конституция» постсталинского СССР. Центральным ее пунктом было «своих не убивают!». Говорят, что когда спросили Хрущева, уже отставленного, уже опозоренного, каким было главное его достижение, он ответил: «Меня не расстреляют».

Именно так — как нарушение сакрального табу — была воспринята наверху очередная диверсия «Молодой гвардии». И тут никакие «подверхи» помочь уже не могли: Семанов нечаянно сдал Отделу пропаганды ЦК козырного туза. С его точки зрения, ситуация была предельно ясна. Когда подставился «Новый мир» (со статьей Дементьева), ударили по либералам, теперь подставилась «Молодая гвардия» — и пришло время ударить по правым. И ожидаемый удар был нанесен. Припомнили им и «чалмаевщину», все припомнили: заклейменная Лобановым «дипломированная масса» тоже была злопамятна.

Читатель должен знать, что журнал «Коммунист» никогда не повторял сказанного дважды. Он не читал нотаций и не делал выговоров. Он произносил приговор — окончательный и обжалованию не подлежащий. В данном случае приговор гласил: «Статья В. Чалмаева «Неизбежность» обратила на себя внимание прежде всего беспрецедентным внесоциальным подходом к истории, смешением всего и вся в прошлом России, попыткой представить в положительном свете все реакционное, вплоть до высказываний таких архиреакционеров, как Константин Леонтьев». Это звучало для Чалмаева как погребальный колокол. Но дальше взялись за журнал: «подобного рода авторам, выступавшим преимущественно в журнале “Молодая гвардия”, следовало бы прислушаться к тому рациональному, объективному, что содержалось в критике статьи “Неизбежность" и некоторых других, близких к ней по тенденции. К сожалению. этого не произошло. Более того, отдельные авторы пошли еще дальше в своих заблуждениях, забывая прямые ленинские указания по вопросам, о которых взялись судить».

Пользы от таких выволочек было ноль. Ни либералы, ни националисты не перестали бы думать так, как они думали, следуя «прямым ленинским указаниям». И пришедший в «Новый мир» после отставки Твардовского новый главный редактор В. А. Косолапов тоже был либералом, и пришедший в «Молодую гвардию» после увольнения Никонова А. С. Иванов тоже был националистом. Но таков был ритуал. Более того, такова была логика центристского режима: крайности обоих флангов должны были знать свое место. Всем сестрам по серьгам. Впредь будут осторожнее.