Русская идея от Николая I до Путина. Книга III-1990-2000

«Государственный патриотизм, единая и неделимая Россия в границах СССР или, на худой конец, государственный союз России, Белоруссии и Украины плюс населенные русскими регионы бывших союзных республик… Возвращение России имперского величия, Запад традиционно воспринимается как естественный враг России». Обратите внимание на «Россию в границах СССР». Значит, и Таджикистан-это Россия? И Киргизия? А как же, единая ведь и неделимая! В мое время это называлось реваншизм. Я еще помню, как яростно, с пеной у рта обличала в реваншизме советская пропаганда немцев, стремившихся всего лишь к воссоединению своей разделенной Берлинской стеной страны.

И нисколько ведь, помнится, не возражали тогда национал-патриоты против этой оскорбительной клички. С какой, мол, стати смеет какая-то вшивая Германия претендовать на статус единой и неделимой? А Россия, выходит, смеет? Что не позволено быку, то позволено Юпитеру? Но если русский национал-па-триотизм всего лишь синоним, если верить летописцу, реваншизма, то почему бы, собственно, перестать ему быть оскорбительной кличкой?

Бог с ним, однако, с Таджикистаном. Это так, для красного словца, чтобы сохранить преемственность с «белыми» национал-патриотами, именно под знаменем «единой и неделимой» сражавшимися в свое время в гражданской войне. Важное — в другом. В том, что «на худой конец». Он как раз и требует вооруженного вторжения на территорию независимых государств, как Украина и Белоруссия, и насильственного расчленения других, как Казахстан, Латвия, Эстония, Литва и Молдова. Но что, если все эти государства воспротивятся вторжению и расчленению? Война? В центре Европы? В XXI веке? Война ради «возвращения России имперского величия»? Ей-богу, фантасмагория какая-то, заставляющая усомниться в здравом рассудке людей, придумавших такую программу. Порождает ведь она тьму вопросов, на которые нет у них ответов.

По силам ли сегодняшней России бросить вызов сразу семи государствам? И если даже по силам, справится ли она с партизанской войной столь гигантских масштабов? Тем более, если Запад, экономическая и военная мощь которого во много раз превосходит российскую, «воспринимается как враг»? А что, если он просто не позволит России такую беззастенчивую агрессию? Шантажировать его ядерным оружием, которое Украина и Казахстан отдали ей именно в обмен на свою территориальную целостность? Порвать все международные договоры? И вдобавок еще рискнуть коллективным самоубийством? Но спросили ли наци-онал-патриоты у своего народа, согласен ли он на самоубийство ради «имперского величия»?

Право же, тут одно из двух: либо национал-патриоты, как представляет их нам летописец, разучились считать (такое тоже в русской истории бывало, разучились же некогда считать московиты, уверенные, что «богомерзостен перед Богом всякий, кто любит геометрию»), либо они попросту обманывают свой народ. Но поскольку сейчас все-таки не XVII век, а XXI, придется нам остановиться на второй гипотезе.

Тем не менее, я рад, что в предстоящем нам путешествии по событиям Перестройки и ельцинской России будет нас, как тень, сопровождать летописец реванша. Факты он знает, только вот видит их, как в треснувшем зеркале, искаженными до неузнаваемости. Полезно, тем не менее, согласитесь, иметь возможность всю дорогу сверять свои интерпретации с мнением знающего оппонента.

Их версия Перестройки

«К середине 80-х годов XX века, — сообщает нам Лебедев, — советская система была крепка, как никогда. Отношение народа к ней можно охарактеризовать, как ворчливое удовлетворение. Сверхдержавный статус страны вызывал чувство законной патриотической гордости». Но позвольте, вынужден я перебить летописца, каким же тогда образом «крепкая, как никогда» система развалилась на куски всего шесть лет спустя?

Летописца, однако, каверзный этот вопрос нисколько не смущает. «Крушение СССР, — объясняет он, — стало возможным из-за предательства советской правящей верхушки». Той самой, простите, «верхушки», которая накануне Перестройки сделала СССР «крепким, как никогда»? Это-то зачем ей, злодейке, понадобилось? Не сходятся тут как-то концы с концами. Но это лишь первый из парадоксов реваншистской версии Перестройки. Второй еще загадочнее. Решив сперва разрушить СССР, предательская «верхушка» очень быстро, оказывается, передумала и устроила путч, даже танки ввела в Москву, пытаясь спасти империю от разрушения. Против кого же, спрашивается, устроила она этот путч? Против самой себя, предательницы?