Русская идея от Николая I до Путина. Книга III-1990-2000

И то, что он был, доказывается просто. В конце ноября 94-го, едва российские войска начали концентрироваться на границах Чечни, Дудаев сам прыгнул в ловушку, обратился за помощью к международным организациям, включая ОБСЕ, апеллируя к праву на национальное самоопределение. Будь она к этому готова, ОБСЕ безусловно ответила бы посланием Ельцину и Дудаеву, предложив воздержаться от ввода войск, дав чеченцам возможность доказать легитимность своего правительства, которое оспаривает Россия, проведя свободные выборы-под ее контролем. И неразрешимая, казалось, контроверза была бы разрешена без всякой войны (на самом деле ОБСЕ ответила, что, поскольку Россия ее об этом не просит, она не может вмешаться во внутрироссийские дела. Россия не просила).

Конечно, Дудаев мог отказаться от предложения ОБСЕ (что маловероятно: обратиться к международной организации, лишь затем, чтобы отвергнуть ее арбитраж, это слишком даже для советского генерала). Но в этом случае он был бы полностью изолирован, имел бы против себя весь мир. А демократы имели бы в руках живую, практическую альтернативу войне, а не одни лишь призывы к правам человека. Увы, никому в Москве и в голову не пришло договариваться с Европой о совместном решении конфликта. Похоже, прав был Герцен, когда сказал: «Боюсь, что без западной мысли русский собор так и останется при одном фундаменте».

Муки демократов

Дальше я буду следовать воспоминаниям покойного — мир праху его! — Лациса, члена Президентского совета. И тому, что описал он в своей книге «Тщательно спланированное самоубийство», и тому, что Отто Рудольфович мне рассказывал. В ужасном ведь положении оказались собравшиеся в Президентском совете демократы. Они были решительно против войны в Чечне, а война надвигалась неумолимо. От первого — кошмарного-штурма Грозного, о котором мы говорили, Россия отмежевалась. Это, мол, антидудаевские чеченцы предприняли по собственной инициативе — на российских танках. А когда дудаевцы продемонстрировали на весь мир пленных русских военнослужащих, неуклюже оправдывались, что то были добровольцы, ополченцы, и российское правительство никакой ответственности за них не несет (знакомые гебешные фокусы, не правда ли?) Формально срок ультиматума Дудаеву истекал лишь 12 декабря.

А 10-го на экранах телевизоров появился помощник президента Виктор Илюшин, известивший граждан, что Президент госпитализирован (в связи с операцией на носовой перегородке). Даже Илюшин мог общаться с ним отныне только по телефону. Это означало, что доступ к Ельцину имеет лишь Коржаков. Между тем, по сообщениям иностранной прессы, продвижение к Чечне российских войск из Моздока в Осетии уже началось, не дожидаясь ответа на ультиматум.

Кто-то в Кремле очень хотел «маленькой победоносной войны» во что бы то ни стало. В Президентском совете были уверены, что цель Коржакова — смещение Черномырдина и замена его своим человеком — Олегом Сосковцом. По сути, у них на глазах повторялось нечто вроде августовского путча 91-го (вплоть до внезапного исчезновения президента). Только «политику реформ должна была прихлопнуть не реваншистская оппозиция, а убогое самовластье кучки авантюристов, не способных ни на какую осмысленную политику, даже реакционную».

Ирония ситуации заключалась в том, что путч был сорван сокрушительным поражением российской армии. Ни маленькой, ни тем более победоносной войны не получилось. Но, в конечном счете, конечно, Россия проиграла эту войну потому, что большинство населения ее не одобряло и «как раз в этот момент имело возможность выразить свое неодобрение самым действенным способом: сместить Президента на предстоящих выборах. Стало ясно, что Ельцин проиграет выборы, если не замирится».

Но и на этом не закончились муки демократов, все еще остававшихся в Президентском совете (почему они там во время этой безумной войны оставались, скоро объяснит сам Лацис). Летом 95-го террористическая группа Басаева захватила городскую больницу в Буденновске. Заложниками оказались около двух тысяч человек: люди, предварительно захваченные террористами в городе, и медперсонал и пациенты больницы, в том числе и женщины с новорожденными детьми. После тяжелых телефонных переговоров, за которыми с замиранием сердца следила вся страна, террористы скисли — отказались от политических требований, и премьер Черномырдин обещал выпустить их в Чечню, если они освободят заложников. Басаевцы согласились, но с условием-до границы их должны были сопровождать 113 заложников (депутат Сергей Ковалев и журналисты Известий предложили себя в качестве добровольных заложников взамен остальных пациентов больницы, отпущенных на свободу). Остался в памяти от этого жуткого эпизода экспресс-опрос общественного мнения о том, что следует делать с автобусами, покуда они катились к границе. 12 % опрошенных (и два члена Президентского совета, которых Лацис отказался назвать) высказались за то, чтобы РАССТРЕЛЯТЬ автобусы в пути. Вместе с заложниками и несмотря на честное слово, которое дал террористам от имени России Черномырдин.