Русская инфинитивная поэзия XVIII–XX веков. Антология

18. Нередкая в посланиях поэтов пушкинской поры длинная ИС (7-1), подчиненная мечтательному обороту как бы… хорошо в двух начальных строках, включающему личное местоимение нашей, занимает весь последующий текст (14 строк) и таким образом постепенно автономизируется. Она разрабатывает тему буколической деревенской жизни (ср. ниже о Дельвиге). Инфинитивы – сначала в рифмах, а затем в началах строк, причем по-разному распределенные по строкам: в двух первых строфах по два инфинитива (I,2,4; II,2,3), в кульминационной третьей – три (III,1,3,4), а в заключительной – один (IV,4), оттянутый до последней строки и управляющий целым четверостишием.

[Поэты 1820–1830-х годов]

18. Стансы к Д<ельвигу>

Дельвиг! как бы с нашей ленью
Хорошо в деревне жить

;Под наследственною сенью
Липец прадедовский пить;

Беззаботно в полдень знойный

Отдыхать в саду густом;
Выйти под вечер спокойный
Перед сладким долгим сном;

Ждать

поутру на постеле,Не зайдет ли муза к нам;
Позабыть все дни в неделе
Называть по именам;

И с любовью не ревнивой,

Без чинов и без хлопот,
Как в Сатурнов век счастливый,
Провожать за годом год!

1826

Вильгельм Карлович Кюхельбекер (1797–1846)

19. <Песни из повести «Адо»>

6

Что ты, Машенька, призадумалась?
Что, голубушка, пригорюнилась?
Ах! пришла пора тебе, Машенька,
Пора бросить

житье девичье,Расплести свои косы черные,
Дом покинуть родного батюшки!
Не за тем ли ты пригорюнилась?
Не на то ли, свет, призадумалась?
Не на то ли, свет, призадумалась?

1822 или 1823

[Кюхельбекер 1967, 169]

19. «Адо (Эстонская повесть)» (1824) рассказывает о борьбе эстонцев с Меченосцами в XIII в. Адо – один из эстонских старшин. «Что ты, Машенька…?» – песня девушек на свадьбе Маи (Марии), дочери Адо, с Нором (Юрием). Зависимая ИС 3 интересна фольклорным колоритом и представляющей «иное» женской темой.

Антон Антонович Дельвиг (1798–1831)

У Д. более десятка ИС, в основном, в дружеских посланиях, в том числе: «К Пущину (В альбом)» («Прочтя сии разбросанные строки…», 1817), «А. С. Пушкину (Из Малороссии)» (1817), «К Илличевскому (В Сибирь)» (1818) и «К Евгению <Баратынскому>» (1819) – ответ на вовсе не инфинитивное «Дельвигу» Баратынского («Так, любезный мой Гораций…», 1819; ср. тж. № 18), с ИС 3+6:

За то ль, Евгений, я Гораций, <…> Кого ж мне до вершин Парнаса, Возвыся громкий глас, вознесть? Иль за ухо втащить Мидаса И смех в бессмертных произвесть? Вернее в храме Цитереи, <…> Благоуханной головою Поникнув, Лидии младой Приятно нежить слух игрою, Воспеть беспечность и покой, И сладострастия томленье, И пламенный восторг любви, Покинуть гордые желанья, В венок свой лавров не вплетать И в час веселого мечтанья Тихонько Флакку подражать В науке дивной, в наслажденьи, И с ним забавы петь свои.

[Дельвиг 1986]

20. К К<няжне> Т. В<олконской>

К чему на памятном листке мне в вас хвалить
Ума и красоты счастливое стеченье?
Твердить

, что видеть вас уж значит полюбитьИ чувствовать в груди восторги и томленье?
Забавно от родни такое восхищенье,
И это все другой вам будет говорить!
Но счастья пожелать и доброго супруга,
А с ним до старости приятных, светлых дней —
Вот все желания родни и друга
Равно и для княжны, и для сестры моей.

между 1814 и 1817