Русская история. Том. 3

Биконсфильд мог торжествовать над Россией еще раз — теперь уже на самой большой сцене, какую только можно было найти на земном шаре. Через 10 дней после открытия конгресса Шувалов должен был донести в Петербург. «Обстоятельства настолько выяснились, что теперь мы ясно видим против нас всю Европу, за исключением Германии. Европа ничего не сделала для нас, но произведет репрессию, чтобы поддержать противу нас Австрию и Англию. Если бы только нашлась возможность без войны — которой не хотят — отнять у нас все нами достигнутое, то отняли бы охотно. Германия с нами, но ничего сделать не может для нас, и князь Бисмарк преспокойно уедет в Киссинген, оставив нас драться с Англией и Австрией, а может быть, и еще с кем-нибудь. Что мы можем выиграть? — а) в нравственном смысле: 1) независимость Румынии, но это мало нас занимает; 2) независимость Сербии, но ей хотят дать больше, чем мы желаем; 3) образование княжества Болгарского (NB: в тех пределах, которые англичане наметили, в сущности, до войны.); б) в материальном: Бессарабию, часть Малой Азии с Карсом и Батумом. Об остальном думать невозможно»[217]. При этом действительно и пришлось, в конце концов, остаться. Не только на св. Софии не был снова водружен православный крест, но не удалось добиться даже открытых ворот в Средиземное море: Берлинский трактат 1878 года давал меньше, чем Хункиар-Искелесский договор 1833 года. Козлом отпущения для славянофильской печати явился Бисмарк, будто бы «предавший» и «продавший». На самом деле Бисмарк не хвастал, когда говорил, что он сделал для защиты интересов России больше, чем все ее уполномоченные, вместе взятые. Но было бы ошибкой думать, что для Биконсфильда его успех прошел совсем «даром». Непосредственным результатом событий 1877–1878 годов было то, что поход русских на Индию, раньше бывший чем-то вроде навязчивой галлюцинации «знатоков» азиатских дел, вроде Раулинсона, теперь вдвинулся в сферу практических возможностей, и последние годы царствования Александра II отмечены первым шагом в этом направлении. Русская операционная линия в Средней Азии резко переместилась. До сих пор о предвидевшейся Раулинсоном параллели Мерв — Герат никто не думал: ахалтекинским походом Скобелева (1880–1881) Россия начинает наступать со стороны Каспийского моря, и на конце линии ее наступления оказывается именно Герат — «ворота в Индию».