Русская история

2) по сравнению быта теперешнего населения губерний Московской, Владимирской, Костромской и Ярославской с бытом жителей других великорусских губерний; особенности этого быта могут быть объясняемы бытом первоначальных обитателей названных губерний;

3) по сравнению данных летописи о быте мери и муромы с бытом соседних им и ныне существующих финских племен – мордвы и черемис; этнография их несколько разработана, и жизнь этих племен может с некоторой вероятностью дать основания для заключений о жизни исчезнувшей их родни;

4) по указаниям, добытым из раскопок на местах поселения мери и муромы; эти раскопки, произведенные здесь археологами Савельевым и графом Уваровым, дают ряд, отрывочных правда, указаний на особенности мери и муромы. Тщательные изыскания Корсакова не привели к большим результатам; он указывает, что меря и мурома – племена финского происхождения, близкие по быту к мордве, религия их была неразвита; политической организации не существовало, не было и городов; культура была на очень низкой ступени развития; первенствующее значение принадлежало жрецам.

Колонизационное движение Руси по Волге – явление очень древнее: на первых уже страницах летописи мы встречаемся с городами Суздалем и Ростовом, появившимися неизвестно когда. Откуда, то есть из каких мест Руси, первоначально шла колонизация в Суздальском крае, можно догадываться по тому, что Ростов политически в древности тянул к Новгороду, составляя как бы часть Новгородского княжества. Это давало повод предположить, что первыми колонистами на Волге были новгородцы, шедшие на Восток, как и все русские колонизаторы, по рекам. Против такого предположения возражали, что Новгород от Волги и рек ее бассейна отделяется водоразделами (препятствия для свободного передвижения), и указывали на различие наречий суздальского и новгородского. Но против первого положения можно сказать, что водоразделы никогда не могут задержать переселения, а второе объясняется историческими причинами: под влиянием новых природных условий, встречи с чуждым народом и языком в языке колонистов могли выработаться известные особенности. Во всяком случае, нет достаточных оснований отрицать, что первыми русскими колонистами на Суздальской Руси могли быть новгородцы. В последнее время ученые (Шахматов, Спицын, Соболевский и другие) заново подняли вопрос о заселении Среднего Поволжья славянами и, не сходясь в деталях, однако, согласно представляют нам дело так, что славянский народный поток непрерывно стремился на северо-восток от области кривичей и, может быть, вятичей, заполняя Поволжье многими путями и изо многих мест, между которыми Новгород играл в свое время важнейшую но, вероятно, не исключительную роль. Позднее, с упадком Киева, в XII веке, главные массы колонистов в эту область стали двигаться с юга, от Киева. Сообщение Киева с Суздальской землей в первые века русской жизни совершалось кругом – по Днепру и верхней Волге, потому что непроходимые леса вятичей мешали от Днепра прямо проходить на Оку, и только в XII веке являются попытки установить безопасный путь из Киева к Оке; эти попытки и трудности самого пути остались в памяти народа в рассказе былины о путешествии Ильи Муромца из родного села Карачарова в Киев. Со второй половины XII века этот путь сквозь вятичей устанавливается, и начинается заметное оживление Суздальского княжества, туда приливает население, строятся города, и в этой позднейшей поре колонизации замечается любопытное явление: появляются на севере географические имена юга (Переяславль, Стародуб, Галич, Трубеж, Почайна) – верный признак, что население пришло с юга и занесло сюда южную номенклатуру. Занесло оно и свой южный эпос – факт, что былины южнорусского цикла сохранились до наших дней на севере, также ясно показывает, что на север перешли и сложившие их.