Русская историография. Развитие исторической науки в России в XVIII—XX вв

Речи Щербатова были восторженно встречены большинством депутатов от родовитого дворянства, но вызвали яростные возражения со стороны дворян, достигших дворянства службой, а также со стороны депутатов от купечества и крестьян.

Интерес Щербатова к истории своего рода и вообще знатных дворянских родов выразился в собирании им сведений по истории дворянства в России – еще до того, как он начал писать свою «Историю Российскую». Это уже дало ему некоторые знания по русской истории.

В государственной службе Щербатов пошел по гражданскому ведомству. Был одно время герольдмейстером, потом президентом камер-коллегии и, наконец, сенатором.

К писанию русской истории Щербатов приступил не раньше 1767 года. Екатерина дала ему разрешение брать нужные для работы материалы из патриаршей и типографической библиотек, которые были главным хранилищем летописных списков, а также пользоваться документами московского архива Коллегии иностранных дел.

Несмотря на обязанности Щербатова по государственной службе, дело писания истории пошло быстро. К середине 1769 года он уже окончил два первых тома, дойдя до монгольского нашествия 1238 года (напечатаны в 1770–1771 гг.). Дальнейшие тома следовали с небольшими промежутками. Последние два – четырнадцатый и пятнадцатый – напечатаны уже после смерти автора. Изложение русской истории Щербатову удалось довести до свержения с престола царя Василия Шуйского (1610).

«История» Щербатова – первое в русской историографии подробное прагматическое изложение хода русской истории. Труд Щербатова некоторые современники подвергли строгой критике, указывали на ошибки, но это не разрушает его выдающегося положения в русской историографии XVIII века. Слабее всего были первые тома, основанные главным образом на летописях. Но по мере того, как изложение Щербатова основывается на все более обильном актовом материале, возрастает и ценность его труда.

Основная точка зрения Щербатова на историю может быть названа рационалистическим прагматизмом. Ход событий объясняется как результат сознательной деятельности правящих личностей, подчиняющих своей воле волю массы.

«Хотя, конечно, должность всякого государя есть – наиболее всего пользу и спокойствие своих народов наблюдать, но, к несчастью рода человеческого, история света нам часто показывает, что благо государства был только вид, прямая же причина деяний – или славолюбие, или собственное какое пристрастие государей».

Третий выдающийся русский историк XVIII века, Иван Никитич Болтин, родился в 1735 и умер в 1792 году. Происходил из старинной дворянской семьи. Первоначальное образование получил дома. Служил в армии. В 1768 году вышел в отставку с чином премьер-майора и одно время служил по гражданскому ведомству. Последняя его должность – член Военной коллегии с чином генерал-майора.

Болтин начал писать о русской истории только к концу своей жизни, но начал думать о ней и собирать сведения с раннего возраста. У него было не менее сильное, чем у Татищева, врожденное чувство исторического процесса, неразрывной связи настоящего с прошлым и невозможности осмыслить одно без другого.

Строгий в понимании обязанностей историка, Болтин считал, что его дело прежде всего собирание и предварительная обработка материалов для писания истории.

Нужен был подходящий повод, чтобы он начал пользоваться собранными им знаниями. Этим поводом было появление на французском языке «Истории России» французского доктора Николая Леклерка. Леклерк несколько раз приезжал в Россию при Елизавете и при Екатерине.