Русская Италия

Затем, в 1918 году, вдовствующая императрица Мария Федоровна, Великий князь Александр Михайлович, Великая княгиня Ксения Александровна и их сыновья подверглись домашнему аресту, были переведены в Дюльбер, имение Великого князя Петра Николаевича, который тоже был там арестован со своей семьей.

Там же, в Дюльбере, который находился вблизи Ай-Тодора, были арестованы Великий князь Николай Николаевич со своей супругой Великой княгиней Анастасией Николаевной (Станой) и ее сыном князем Сергеем Георгиевичем Романовским, герцогом Лейхтенбергским.

Все они находились под большевистской стражей и не были убиты лишь благодаря преданности, уму и ловкости начальника охраны севастопольского моряка Задорожного, который, когда приехал грузовик с солдатами, потребовавшими выдачи «царских лиц», не выполнил их требований и заявил, что откроет огонь, если солдаты попытаются прибегнуть к силе.

Когда опасность миновала, вдовствующая императрица Мария Федоровна переехала в имение Великого князя Георгия Михайловича Харакс, рядом с Ай-Тодо-ром. Ее охранял конвой из белых офицеров. Великая княгиня Ксения Александровна с семьей вернулась к себе в Ай-Тодор. Великих князей Николая Николаевича и Петра Николаевича с их семействами в Дюльбере также охраняли белые офицеры.

Весной 1919 года, когда большевики подходили к Крыму, английский король предоставил в распоряжение Марии Федоровны крейсер «Мальборо», чтобы та могла уехать из России. Но императрица согласилась на это лишь при условии, что и все, кому угрожала в Крыму опасность, тоже будут эвакуированы. Союзники прислали за ними свои корабли, и таким образом лишь благодаря Марии Федоровне они были спасены.

Крейсер «Мальборо» вышел из Ялты 13 апреля 1919 года.

Князь Ф.Ф. Юсупов, плывший на этом же корабле, вспоминает:

«Эмигранты смотрели с палубы «Мальборо», как исчезает крымский берег, последние пяди родной земли, которую пришлось им покинуть. Одна и та же тревога, одна и та же мысль мучила их: когда возвращенье?.. Луч солнца, прорвавшись в тучах, осветил на миг побережье, усеянное белыми точечками, в которых всяк пытался различить свое жилище, бросаемое, быть может, навеки. Очертания гор таяли. Вскоре все исчезло. Осталось вокруг бескрайнее море.

На борту броненосца народу была тьма. Пожилые пассажиры занимали каюты. Кто помоложе устраивались в гамаках, на диванах и прочих случайных ложах. Спали где придется, многие просто на полу.

С горем пополам разместились все. Корабельная жизнь скоро наладилась. Главным занятием стала еда. После долгого-долгого вынужденного поста мы вдруг почувствовали, как оголодали. Никогда еще английская кухня не казалось столь изысканной! А белого хлеба мы и вкус-то забыли! Трехразового питания едва ли хватало утолить голод. Ели мы постоянно. Наша прожорливость не на шутку перепугала капитана. И то сказать: в два-три дня исчезали месячные припасы…

В первый вечер молодежь собралась в коридоре. Расселись на баулах и саквояжах. По просьбе друзей я взял гитару и запел цыганские песни. Открылась дверь, из каюты вышла императрица Мария Федоровна. Кивком она просила меня продолжать, села на чей-то чемодан и стала слушать. Глянув на нее, я увидел, что глаза ее полны слез.

Впереди над Босфором сияло солнце в ослепительно синем небе. Позади – черные грозовые тучи опускались на горизонт, как завеса на прошлое».