Русская юла

… А до Тверской подать рукой,
Но пять часов полёта.
И запевает о Тверской
Негромко песню кто-то.

Но исключаются огни

И смех во время взлёта:
Такая жизнь, такие дни,
Такая, вот, работа.

Внизу чужая нам земля,

Огни в чужих жилищах.
И там гражданская война,
Чужие пепелища.

Но в небо смотрят сотни глаз

Противников режима.
Наш самолёт уносит нас
От них неумолимо.

А завтра лётчикам опять —

Вот этим же маршрутом,
Чтоб кто-то мог спокойно спать,
Спокойно встретить утро.

Антиливийские горы

Антиливийские горы,
Авиабаза «Хмеймим»…
Скоро, наверное, скоро
Мы до своих долетим.

Смотрим на снежные горы,

Кажется, это Кавказ,
И вероятно, с укором
Горы взирают на нас.

Мол, ну, чего разлетались?!

Хватит над нами летать,
Мы же на свете остались,
Чтоб недоступными стать.

Мы понимаем, что надо,

Мы понимаем, война.
Но не хотим, чтоб снаряды
Нам посыла она…

Снова под крыльями город.

Молча любуемся им…
Антиливийские горы,
Авиабаза «Хмеймим».

Баня морпехов

Мы так и не сделали фото,
Чтоб чашу беды не испить.
Морпехи российского флота
Готовились баню топить.

А баня здесь стала народной,

А русская баня в цене.
Кавказа отведавший взводный
Подумал о ней на войне.

Хоть нет этой бани в Уставе,

Но слава о бане гремит.
Она прижилась на заставе,
На зависть соседям дымит.

Да, мойтесь, ребята, не жалко!

Входите скорей, земляки.
Вот мыло, а вот и мочалка,
И веничек вам, мужики!

Подумалось, вот и смекалка,

Природная русская стать.
Да, мойтесь, ребята, не жалко,
Ведь главное, форму держать.

Тогда не минуют успехи

И чащу беды не испить.
Готовятся наши морпехи
Народную баню топить.

Змейка

Талант, как говорится, не пропьёшь,
Не закопаешь, не утопишь в воду.
Вонзается привычно русский нож
В сирийскую древесную породу.

Дрожит в руках негнущийся бамбук.

Война войной, но жить он тоже хочет,
И выскользнуть пытается из рук
И затеряться под покровом ночи.

Дрожи, бамбук! Не на того напал!

За жизнь твою не дам сейчас копейки.