Русская книга о Марке Шагале. Том 1

Духу нашего времени будет чужда какая бы то ни была традиционная историческая планомерность в будущем. А будущему нашему не будет возврата к прошлому, не будет потому, что это противоречило бы духу беспрерывной революции, революции борьбы духовной и политической, в полосу коих мы уже вступили.

И только отныне – все должны, наконец, почувствовать то, как очутились мы в революционном круговороте. Все области и стихии духовного и материального порядка – окончательно поглощены им. И нужны гигантские силы и дух воистину современный, чтоб жить духом нашего времени, предвидя будущее.

Что значит революция в искусстве? Революция в искусстве – явление не вчерашнего дня. На протяжении всей истории искусств вы встретите имена отдельных новаторов-революционеров: художников, композиторов и поэтов. Не раз ими безжалостно отбрасывалась коснеющая культура и воздвигались новые эры.

Однако лишь одно наше время дало искусству особенную устойчивость, ясно определило наши цели и освободило нас от гнета академий и профессоров.

Наше время положило окончательный предел всем наивным рассуждениям европейских и русских эстетов об изолированности и неприкосновенности искусства.

Первая страница сборника «Революционное искусство» (Витебск, 1919)

Оно кладет конец изысканным глаголам о так называемой «красоте» в искусстве ради нее самой. Оно кладет конец всем литературным рассуждениям и нудным спорам об «Искусстве для искусства».

Отныне мы не желаем знать, что именно в наших руках, каким именно оружием в наших руках мы поражаем вас.

Мы сознательно теряем и разбрасываем традиционные определения и смысл самых простых вещей и нам безразлично: будет ли названа вещь своим собственным именем или останется вовсе без такового.

Доколе же будут длиться эти нудные интеллигентские споры как в старину об искусстве и об искусстве для искусства?

Искусство всеобщей революции и искусство сегодняшнего дня отмежевывается от затворнического искусства ради искусства. Отмежевывается от искусства закрытых мастерских и от художественных продуктов отдельных индивидуумов.

И здесь кстати будет сказать о смысле и значении того, что обычно называют искусством пролетарским.

Я заявляю: положение искусства наших последних дней гораздо дальше нашего настоящего. И если мы строим социально-политическую жизнь сегодняшнего дня, лишь постепенно подвигаясь к будущему, – Искусство наше вообще и искусство пластическое в частности – уже находится в области этого будущего.

И если обычно говорят и думают о пролетарском искусстве, имея в виду его значительные и неоспоримые идеи и задачи, кто же из вас откажется от того, чтоб от этого искусства отнять его «содержание»? Между тем, мы здесь определенно сталкиваемся с «сюжетом» и неужели думаете вы, что если сюжет этот вдохновенно изображает жизнь рабочего и крестьянина, а не жизнь насекомых, это и есть искусство пролетарское?

Нет, меня никогда не убедят, что французский изобразитель галантных празднеств и тончайший реформатор пластического искусства своего века Антуан Ватто стал бы ниже Густава Курбе только оттого, что последний на своих полотнах изображал крестьян и рабочих. Но искусство настоящего дня и искусство будущего не хочет никакого «содержания» и лишь счбольшой натяжкой идет на компромисс и уступки в этом отношении.

Итак, определять Пролетарское искусство будущего мы должны с большой осторожностью. И в первую очередь определять Пролетарское искусство нужно не с его идеологической содержательной стороны в обычном смысле слова. Именно эту сторону мы должны окончательно обесценить. Не будем кричать направо и налево: Глядите, глядите, мы именно и есть рабочие и крестьяне, мы боремся, мы воюем. Не будем подчеркивать это в наших произведениях. Перед кем, перед кем нам казаться? Подлинную правду всегда почувствует голос народа.

Какова бы ни была дерзость наша и кажущаяся бесцеремонность в вопросах искусства, – мы, однако, не должны лишать себя одного важного достояния – чувства некоторой скромности. Это право и обязанность каждого из нас.

Пролетарским же будет названо искусство того, [кто] с мудрой простотой и внутренно и внешне порывает с тем, что не может быть названо иначе, как «литература».

И как бы вы ни придирались к жизни, с какой бы точки зрения вы к ней ни подошли – пока вы не вытравили в себе жалкие остатки намеков на прежнее существование – пролетарского в вашем искусстве и жизни будет мало.

Как только этот фактический разрыв совершен, а совершается он не по закону, искусство перестает играть какую бы то ни было иллюстрационную роль и перестает обслуживать кого бы и что бы то ни было.

Что бы тот или иной поэт, музыкант и художник ни изображал: шум ли фабричных гудков или корку апельсина, но поймем же мы, что если при этом нельзя будет добавить слова, как он это изобразил – ценность изображенного – равна нулю. И правы петроградские товарищи, говорящие вместе с нами: пролетарское искусство – не искусство для пролетариев и не искусство пролетариев.