Русская комедия (сборник)

— Почтим память героя Самарской Луки минутой молчания!

Первыми поднялись соратники и сподвижники павшего удальца. Затем в положение «стоя» был приведен подчиненными мэр Поросенков. Тут же вскочил на ноги и весь пляж.

«Сто-о-оп! — слышится нам чей-то рыдающий голос. — Вы что же, в самом деле утопили беднягу? Это же расправа, суд Линча, уголовщина!»

Кто это поперед батьки, то бишь мэра Поросенкова, рот разевает? Ты, читатель? Хм. С какой стати тебя развезло?

Ах, тебе жалко Луку Самарыча? Да ведь это же всего-навсего двойной инвалид, трижды совместитель-сторож Еремей Васильевич Хлюпиков.

Ах, тебе именно его жалко? Даже больше, чем легендарного героя Самарской Луки, он же — спасатель твоей обездоленной эпохи?

Ах, ты опять свою философию разводишь. Дескать, Самарыч — лицо виртуальное, а Васильич, хоть и чудо-юдо, но реальное.

Ух ты, какой ушлый, дошлый да еще слабый, в смысле крепкий на слезу!

Итак, по-твоему получается, что лучше принести в жертву, то есть утопить, как Муму, благородного и бесстрашного рыцаря Особой Колдыбанской Истины. А пузатое чудище, которое является всего-навсего подкаблучным Деяниры-2, она же бухгалтер домоуправления № 1 Капитолина Егоровна Хлюпикова, пусть живет и здравствует.

Хм. Любопытный поворот, очень даже удивительный. Пожалуй что по-колдыбански. Ну что ж. Будь по-твоему, наш ушлый, дошлый и добренький читатель.

Тогда не слушай траурную музыку, а вернись вместе с нами в «Утес». Туда, где часом назад наш килька-кит, он же гусь-орел, а равно кролик-лев, но главное — Хлюпиков тире Лука Самарыч по-геройски хлюпнул носом и протянул к нам руки:

— Простимся, собратья! Обнимемся перед смертью.

— Обнимемся? — переспросили своего супергеракла его верные соратники. — Да, конечно. Перед смертью надо обязательно обняться. Буквально сию минуту, но…

— Некогда обниматься, Лука Самарыч. Дел — по самую макушку и выше шляпы.

— А тут еще весь мир с верой и надеждой смотрит под руку. Так что уж обнимемся как-нибудь в другой раз.

— Прощайте, Лука Самарыч! До скорой встречи в легенде. — И не сговариваясь (никто ведь не слышал, чтобы мы сговаривались?) все дружно двинулись на выход.

«Куда же вы! — уже кричит читатель. — А Лука Самарыч?»

Ха, ушлый и дошлый! Вот ты и промахнулся. Хотя и знаешь, чем закончится вся удивительная Лукиада. Лучше нас знаешь, наивных персонажей-простофиль. И все-таки теперешний наш ход не разгадал. Впрочем, это и понятно. Уж очень он удивительный, совершенно особый.

Ну ладно, полуушлый и полудошлый. Пока помолчи, побереги свои голосовые связки. Сейчас будет за тебя кричать тот, кому это положено. По нашему сценарию.

— Куда же вы! — закричал тот, кому надо по сценарию. — А я?

Все с удивлением оглянулись и… Вот теперь, читатель, не пропусти ни слова!

— Мы спешим к Луке Самарычу, — отвечали флагманские персонажи. — А вы тут при чем?

— Но Лука Самарыч — это я! — чуть не захлебнулся от изумления тот, кому это полагалось по сценарию. — Здесь и сейчас…

Тут уж чуть не захлебнулись от изумления все другие персонажи:

— Опомнитесь, уважаемый гражданин! Вы — не кто иной, как Еремей Васильевич Хлюпиков.

— Луки Самарыча здесь и сейчас уже нет.

— Он там, где всегда есть место диву. То есть на самой середине Волги-матушки.

— Буквально через пять минут он отдаст свою жизнь во имя Особой Колдыбанской Истины!

— Как пить дать! — клятвенно рявкнул весь «Утес».

Ну? Каков ход! Лука Самарыч, значит, там, посреди Волги. Он — сам по себе. А ты, пузатое чудище, которое здесь, просто очень похоже на Луку Самарыча. Но никакого отношения к нему не имеешь.

Удивительно, да? Не верится, да? Но… на Самарской Луке верят на слово. Тем более когда это слово означает для тебя помилование. Нежданное да к тому же незаслуженное.

Понял, читатель? Спасли мы силою колдыбанской мысли твоего пузатого дружка. А то ты так за него волновался, что вон уже целый флакон валерьянки выпил. Да еще, кажется, стакан «Столичной». И наверняка еще бутылку пива…

Жив твой дружок-курилка. Будет жить. Натерпелся страху, но ничего. Наведается к врачам. К терапевту, к психиатру. Пропишут ему постельный режим. Будет лежать на диване. Газеткой лицо накроет — и все проблемы. И мухи не кусают, и мир не видно. Тот самый, который на нас с верой и надеждой смотрит.

Вот так, читатель. Ликуй. Кричи: «Браво! Брависсимо!» Мы ведь уже занавес даем. А то источник истины совсем засыхает.

Быстро — обратно на берег Волги! Туда, где весь Колдыбан во главе с мэром стоит по стойке «смирно» и… восхищенно взирает на соратников Луки Самарыча. А они, соратники, победно потрясают бутылкой «Волжской особой». Той самой, которая только и осталась от героя. Смотрите все: бутылка пуста! Лихой удалец все-таки выпил ее до дна!

— Бесстрашный и благородный Лука Самарыч ушел из этой жизни непобежденным, — вещает на всю округу радио. — Он доказал всему миру, что знаменитый Колдыбанский третий стакан — это всерьез. Это стакан подвига и победы!