Русская корлева. Анна Ярославна

— И явь, как во снах. Братец твой Володимир храм в Новгороде возвел, шатры и купола над ним вскинул.

— Слышала я о том. Новгородцы в Руане сказали.

— Другой твой братец, Изяслав, недавно свадьбу сыграл, взял в супруги сестру Казимира Польского. Матушка твоя испугалась, думала, ущербным будет сие супружество. Ведь жена Казимира — тетка Изяславова, да Руда родственная там не помешана.

— Да, и за Изяслава нечего печалиться, — заметила Анна.

Она верила всему, о чем рассказывала Анастасия: увиденному во сне или наяву, добытому ясновидением или нажитому божественным озарением. Еще ни разу Настена не ошиблась в том, что открывала. И благодарная Анна произнесла:

— Спасибо, Настенушка, ты согрела и успокоила меня. Побегу умыться с дороги. — Анна еще раз взяла Янушку за ручку и ушла.

После возвращения из поездки по державе жизнь в королевском дворце ни в чем не изменилась. Она протекала мирно и тихо. Король Генрих ушел в заботы о государственных делах. У него были основания забыть о мелочах жизни, о развлечениях и охоте, кою он любил, особенно в зимнюю пору. Первым делом он взялся за исполнение пожелания Анны дать службу тем приставшим к королю и королеве на пути по Франции, кто захотел остаться в Париже. Их набралось восемьдесят семь человек. И большинство из них король определил в свою гвардию. Там всегда не хватало воинов. Нашлись желающие стать сборщиками налогов и даже мастера-оружейники, коих тоже у короля всегда было недостаточно. Но эти заботы отняли у Генриха немного времени. Его все больше беспокоил восточный сосед, германский император Генрих Третий. Его подбивали отторгнуть от Франции земли Лотарингии. И король Франции знал, кто мечтал нанести урон его державе руками великой Германии. Что ж, Генриху Третьему не составляло большого труда ввести сильное войско в Лотарингию. Но в эту пору у императора было много забот вокруг священного папского престола, и на домогания заинтересованной особы, вдовствующей королевы Констанции, он пока отделывался обещаниями. И когда он ушел в италийские земли, король Франции вздохнул посвободнее и вспомнил о своей страсти к охоте.

Узнав, что король собирается уехать в охотничьи угодья под Санлисом, Анна позавидовала ему. И вечером накануне отъезда за трапезой сказала:

— Мой государь, я ведь тоже люблю охоту.

Генрих посмотрел на живот Анны и весело ответил:

— Я бы взял тебя с собой, да что скажет наш властелин?

— То правда, ему встречь не пойдешь. — И, улыбаясь, добавила: — Отправлюсь на птичий двор и буду охотиться на каплунов.

Генрих засмеялся. У него было хорошее настроение. Оно теперь часто приходило к нему, потому как канули в лета кошмарные сны и воспоминания о Матильде. И он уже не боялся происков матушки Констанции. Да и в державе, похоже, никто не затевал ссор и драк. Он благодарил Деву Марию за то, что помогла совершить благое путешествие по стране, и благодарил Анну за ее миротворческую силу. Видел же он, как преображались сеньоры и миролюбие входило в их плоть и кровь, когда они, прикоснувшись к руке королевы в священном поцелуе, смотрели на ее лицо, в ее глаза и ощущали, как вливается в них некая благостная сила. Так рассказывал ему после встречи с Анной сын его покойного друга Роберта Дьявола, герцог Вильгельм. Многое дала Генриху поездка по герцогствам и графствам. Он увидел, как разорен его народ бременем военных расходов. Ведь у крестьян отбирали три четверти их достатка, их имущества, да и самое жизнь. И Генрих попросил Анну:

— Вот я уеду на охоту, а ты, моя королева, если найдешь время, почитай государственные законы и указы. И скажешь потом, чем они отличаются от тех, какие на Руси написал твой батюшка.

— Хорошо, мой государь, я это сделаю. Но не обижайся, если буду говорить правду.

— Как можно обижаться на правду! Но ты не утомляйся, береги себя. Нашему рыцарю нужен покой.

— Вот тут ты ошибаешься, государь. Твое дитя не терпит покоя, сие мне ведомо.

— Вон как! — удивился Генрих. — И чего же он требует? Почему он такой неугомонный?

— Когда я сижу или лежу, он недоволен, стучит ножками побуждает к чему-то. И я встаю даже тогда, когда лень, и хожу, отправляюсь в сад до протоки к Еврейскому острову и обратно. Так много раз. И наш богатырь доволен и нежится в лоне.

Генрих слушал подобное с упоением. Он верил, что Анна родит сына, что тот вырастет сильным и мужественным. Король даже побуждал королеву говорить о будущем наследнике престола. Он забыл о том, что собрался на охоту, и спрашивал:

— И что же он высказывает тебе: доволен такой непоседливой жизнью, а может, еще и бегать заставляет?

— Нет, бегать не заставляет, а прочим доволен. Стоит только спросить, и он отвечает. Правда, пока мы говорим с ним на языке моего батюшки и моей матушки.

— Это хорошо. Наш сын должен знать материнскую речь, знать свои корни, любить своих дедов.