Русская красавица

Столовая находилась в просторном помещении, обставленном изысканными сервантами, которые были заполнены антикварной посудой весьма почтенного возраста. На одной из стен висели турецкие кривые сабли, ятаганы, русские шашки и мечи, австрийские и французские шпаги и рапиры, кинжалы, дуэльные пистолеты явно не позднее восемнадцатого века. Как ни странно, в отличие от Ивана, Бойко относился к холодному оружию, как оно того и заслуживало — холодно. Впрочем, и к «горячему», то есть огнестрельному, тоже. Кровь, раны — нет, это слишком грубо, это для наемных убийц и грабителей с большой дороги, а таковым Владимир Семенович себя не считал. А считал он себя искателем приключений, чем-то вроде авантюристов прошлых веков, корсаров двадцать первого века. Таким, во всяком случае, ему хотелось себя видеть.

— Я понимаю, — начал разговор Оболенский, заметив интерес гостя к оружию. — Для оружия больше подходит кабинет. Как, впрочем и для картин.

Почти все пространство стен над сервантами было увешано небольшими картинами. Горизонтали рамок были выравнены по музейным правилам. Работы были все превосходные, но повесили их очень тесно. Словно Вадим Владимирович и не собирался наслаждаться достоинствами картин, а хотел в любой момент удостовериться, что все работы на месте.

«Нет, Оболенскому далеко до истинных любителей искусства, — решил Бойко. — Такому и голову морочить проще, угрызения совести не будут мучить».

— Может быть, сделать ярче свет? — поинтересовался Вадим Владимирович.

— Нет! — отозвалась Надя. — Здесь так таинственно.

Столовая была погружена в неясный полумрак. Свет исходил из витражных окон со свинцовыми ромбовидными переплетами. Янтарные, карминовые и ультрамариновые пятна смешивались с дрожащим светом свечей, стоявших в серебряных подсвечниках на уставленном блюдами столе. Ярко освещен был только стол, все остальное пространство столовой пряталось в опаловой темноте.

— Прошу садиться, — Оболенский указал гостеприимным жестом на стулья. — Еще раз прошу простить меня за опоздание. Пришлось просматривать некоторые поступившие материалы. Мои редакторы утверждают, что сейчас самое время для опытного издателя, чувствующего культурную атмосферу, открыть серию книг, посвященную оккультным наукам.

— Ах как интересно! — воскликнула Надя. — А это что?

Она указала пальчиком на одно из блюд.

— М-м… Что это? — бросил в темноту Оболенский.

— Мититеи из говядины, — раздался голос официанта. — С чесноком, острым перцем и мускатным цветом.

— Слишком остро… — покачала головкой Надя. — А вот это?

— Перепела, тушенные в виноградных листьях, с зеленым горошком. Вымочены в коньяке.

— А что-нибудь полегче есть? Диетическое?

— Струдель с вишней, чулама из грибов, рагу из овощей, запеканка с крапивой…

— Хватит, хватит… Я возьму рагу из овощей.

— А вы — гурман, — с улыбкой заметил Бойко, осматривая стол. — Простите, это м-м… рябчики?

— Куропатки с каштанами и грибами, — раздался голос из темноты.

— Прекрасно. Блюдо из союза воздуха и земли… Но я отвлекся… О чем вы говорили?

— Ах, пустяки… — махнул рукой Оболенский. — Мои редакторы обеспокоены тем, что немногочисленные серии по мистическим темам, выпущенные издательствами несолидными и не внушающими доверия, известными своей поверхностностью, некорректностью, более того, не заботящимися о точности, не воздают в полной мере должного внимания богатству и глубине этого поля исследований.

Надя чуть не поперхнулась и с удивлением посмотрела на Вадима. В глазах ее светилось восторженное благоговение перед его стилем изложения.

— Вы правы, — невозмутимо кивнул Бойко. — После краха науки современного мира настало время по-новому оценить культуру прошедших эпох, в частности оккультные науки.

— О, я нашел единомышленника! — с некоторым скепсисом воскликнул Оболенский. — Но что лично вы имеете в виду, говоря об оккультных науках? Спиритизм, астрологию, черную магию?

Бойко поморщился, также скептически улыбнулся.

— Помилуйте, господин Оболенский! Это как раз и есть та пустая беллетристика, которой зачитываются простаки. А я говорю о науке, пусть и тайной.

— Нельзя ли немного поточнее?

Бойко отложил нож и вилку, откинулся на спинку стула и начал блуждать взглядом по комнате, словно в поисках мистического вдохновения.