Русская красавица

Бойко одним глотком допил кофе и поставил чашку на стол.

— Нет. Она мне нужна. Без нее — все напрасно. Ты понимаешь?

— Нет, босс.

— Они с Надей как сестры. Любят друг друга. И удержать их на привязи можно только играя на этой самой любви.

Бойко грохнул кулаком по столу и заорал, уставившись на Ивана бешеными глазами:

— Все! Больше никаких экспериментов! Ты думаешь, мне ничего неизвестно о том, как ты подбросил кобру в каюту Измайловой?! А твои номера в казино?! Ты понимаешь, что прошелся по лезвию бритвы? К чему эта самодеятельность? Малейший твой промах может перечеркнуть все дело. А если бы тебя узнали?! А камеры контроля над столами? Об этом ты не подумал? Может, ты хочешь вместо южных морей коротать время за решеткой?! И меня за собой утащить?! Как тебе такой расклад?

Иван никогда не видел босса в такой ярости. Даже кобра за стеклянной перегородкой террариума зашуршала галькой, приподнялась. А потом вдруг рывком вскинула голову на полметра и замерла, стреляя раздвоенным языком. В тишине неожиданно громко послышалось ее шипение.

— Виноват, босс, — пролепетал Иван. — Но я…

— Ты понимаешь, что из-за твоей глупости я чувствую себя беспомощным?! А мне совсем не хочется ставить крест на своих планах! Отныне действуй строго по инструкциям — шаг влево, шаг вправо будет сурово караться, как на этапе! Оля мне нужна, нужна позарез! Она — залог лояльности Нади. Срочно ищи ее! Не найдешь — пеняй на себя!

Иван смотрел, как извивается гибкое черное тело Сати, как мелькает язычок в ее пасти, и в голове у него была полная пустота — только все кружилась в дурацком хороводе одна мысль: как это ужасно — умереть от укуса кобры. Он с трудом оторвал взгляд от Сати и сказал:

— Я найду ее, босс. Только…

— Что?

— А если она начнет нас шантажировать?

— Тогда… Н-да. Тогда придется покончить с ней. Но это крайнее средство. Ты понял? Крайнее! И если ты без моей команды позволишь себе…

Бойко не закончил тирады. Гневные складки на его лице разгладились, на губах появилась радушная улыбка. Он уже не смотрел на своего помощника. Он смотрел в сторону двери и медленно поднимался из-за стола. Моховчук обернулся. На пороге комнаты стояла Оля.

* * *

Иван не знал, что и думать. Он не мог понять, как, каким образом эта девка проникла в кабинет босса без уведомления охраны.

— Оля! — отеческим голосом произнес Бойко. — Моя дорогая девочка! А мы тут с Иваном только что о тебе говорили… Думаем, куда же ты пропала… Иван, предложи нашей голубушке кресло.

Моховчук стряхнул с себя оцепенение и вскочил на ноги, уступая свое место.

— Присаживайся, Оля… — радушно засветился Бойко. — Нам нужно с тобой о многом поговорить. А я-то переживал, не случилось ли с тобой чего…

— Ничего не случилось, — хмуро ответила девушка. — И пусть Иван сядет на место, не пылит понапрасну. Я буду разговаривать стоя.

— Хм… Как знаешь. Хочешь чашечку кофе?

— Нет, — отрезала Оля.

— К чему этот свирепый тон… — делано удивился Бойко. — Так мы далеко не уедем. Ты, милая моя, не забывайся и сбавь обороты. Лучше расскажи мне, где это ты пропадала столько времени. Репетицию пропустила. А у тебя ведь выступления, программа… Но я понимаю, понимаю… Такое несчастье с близкой подругой. Кто бы мог подумать?!

— Тот, кто это спланировал, — она перевела взгляд на Ивана. — И совершил.

Бойко, казалось, был потрясен.

— Боже мой! На что это ты намекаешь?!

— Перестаньте ломать комедию, босс, — холодно произнесла Оля. — Я заглянула сюда не для того, чтобы поиграть с вами в кошки-мышки. Наигралась уже…

— Полегче на поворотах… — начал было Иван.

— А ты заткнись!

Бойко рассмеялся.

— Извини, Оля, — сказал он, успокаиваясь. — Неуместный смех. Как, впрочем, и твой тон. Но, согласись, ситуация забавная. Мы сбились с ног, разыскивая тебя, думали, что ты тоже пострадала от рук маньяка, а ты вваливаешься в мой кабинет, грубишь самым непростительным образом, и, судя по сердитому выражению личика, обвиняешь меня… В чем? В том, что я, Владимир Бойко, уродую своих же сотрудниц?!

— Вот именно.

— Серьезное обвинение… И конечно же, у тебя есть доказательства? Или я ошибаюсь?

— Надя хотела уйти от вас. Как и Света Родина.

— Какое же это доказательство? Смех один.

— Отчего же вы не смеетесь?

— Свету Родину изуродовал маньяк Виктор Берковский. А теперь кто-то ему подражает. Кстати, сам Берковский покончил с собой в следственном изоляторе.

— Как это?

— Вскрыл себе вены гвоздем. Нервы не выдержали. Или следователи переборщили с методами дознания.

— Его смерть тоже на вашей совести! Я. сейчас же пойду в прокуратуру!

— Фу ты, ну ты, лапти гнуты!.. — улыбка на лице Бойко погасла. — Вот смотрю я на тебя и думаю: не вышвырнуть ли мне тебя вон? А потом передать всю информацию о тебе в соответствующие органы. А? Ты хоть понимаешь, что я могу сделать с тобой все, что захочу?

— А я могу сейчас перепрыгнуть через стол и в одну секунду сломать вам шею, — холодно заметила Оля. — Иван даже свой дурацкий нож достать не успеет. И единственная причина, по которой я этого не делаю, это моя исключительная сдержанность. Но всему есть предел, босс. Не испытывайте мое терпение.