Русская кровь

В одном из крайних дворов Устюгино увидел «ниву». Раздолбанный древний «экипаж» с облупившейся кое-где краской. Цвет – «мокрый асфальт». Мой любимый цвет. А главное – дверца приоткрыта и внутри торчит ключ зажигания.

Ещё не веря удаче, я прислонил тело Кирилловича к машине. Распахнул дверцу, повернул ключ… И будто музыку услышал – ровное фырчание «движка».

В баке есть бензин. Это здорово, что «оборонщики» не подожгли машину.

Я втащил историка в салон. Сначала думал уложить сзади. Потом усадил впереди справа и пристегнул ремнем. Так его меньше будет трясти.

Вслушался.

Он дышит. Еле-еле.

Прости, Кириллович. Я делаю, что могу.

А могу я так мало…

Дальше – будто во сне.

Кажется, у выезда из деревни в меня стреляли. На лобовом стекле – несколько дыр, окаймлённых сетью трещин. Осколками мне поцарапало щёку. Приборную панель разнесло пулями. Но меня даже не задело.

Кого-то я сбил машиной. В кого-то стрелял прямо через стекло.

Донёсся гул вертолётов. Со стороны леса. И я резко вывернул руль.

Теперь ехал на север.

Чуть позже, пространство и время утратили смысл. Безголовые тела гнались за мной по выжженной пустыне. И реактивные снаряды взметали фонтаны грязи перед машиной. Бред и явь сплелись в тугой смертельный комок.

Я ускользнул.

Не знаю, как.

Просто вокруг стало тихо. Мерно урчал мотор «нивы». Стелилась впереди, едва уловимая среди густой травы, колея просёлка. И небо, затянутое молочной пеленой, дышало безмятежностью.

Когда я понял, что больше не могу держать руль, свернул прямо в кусты. И провалился в сон без сновидений.

Очнулся в сумерках. Дал задний ход, выезжая на дорогу. Лишь тогда ощутил – что-то непоправимо изменилось. Я ударил по тормозам.

Выключил мотор и повернул голову…

Кириллович был рядом – надёжно пристёгнутый ремнем безопасности. Только дыхания я уже не слышал.

Как слепой, нащупал дверную ручку и вывалился на траву.

Долго сидел, вцепившись пальцами в мокрые от росы стебли. Перед глазами проплывали события длинного дня.

– Не зря… Всё было не зря… – шептал я, как заклинание. А по щекам у меня текли слёзы.

Остатки вечера гасли в белом тумане.

Я проехал ещё километр. И оказался у окраины заброшенного посёлка.

Кругом – тихо и пусто.

На бывшей цветочной клумбе я вырыл ножом яму. Отыскал в багажнике «нивы» старую дерюгу и завернул тело Кирилловича.

Я опустил его в яму. Насыпал холм, выложил вокруг обломками кирпича. Нашёл доску, чтоб сделать надпись. И вдруг вспомнил, что не знаю его фамилии.

Уже при свете фар я коряво вырезал: «Илья Кириллович, профессор МГУ». И воткнул доску во влажную, мягкую землю.

Глава 5

Ветер разгоняет пелену.

В тающей дымке равнина упирается в крутые скалы.

Я карабкаюсь через них. Из последних сил. И отчаяние захлёстывает меня.

Дальше пути нет.

Под свинцовым небом идут волны. Пенистые буруны разбиваются о берег. Я вглядываюсь, но не вижу ничего, кроме темной воды.

Вал за валом катят от горизонта. Они утопят любого, кто осмелится…

Крохотная фигурка сидит внизу у воды.

Я спускаюсь с обрыва. Иду ближе.

– Эй!

Он оборачивается.

Я сажусь на камень рядом:

– Здравствуй.

Он молчит. Смотрит вдаль.

– Кириллович… Я так рад, что ты жив.

– Тебе туда, Денис, – указывает в затянутый дымкой горизонт.

– Не могу, – качнул я головой.

– У каждого свой путь.

Сжимаю его руку. Прикосновение – удивительно реальное. Я чувствую тепло его кожи.

– А ты, Кириллович?

– Я останусь.

– Не брошу тебя!

Он улыбается:

– У каждого свой путь.

И я понимаю. Встаю. Делаю шаг. Погружаюсь в ледяную воду.

Ещё шаг и волна окатывает меня до самой макушки.

Океан нельзя переплыть. Но я попробую.

Холодно.

Бр-р-р…

Очень холодно.

Я поёжился на заднем сиденьи «нивы» и разлепил веки. Уже утро.

Спина болит. Зато стреляная рана ниже ключицы беспокоит куда меньше. Дёргает, зудит. Но это хорошо. Значит, скоро выйдет комочек свинца. Я осторожно поднял левую руку. Здесь тоже порядок. Там, где навылет прошла пуля – лишь маленькая ранка над запястьем.

Организм справляется… Огромное ему спасибо!

Если найду, чем перекусить – дело пойдёт на лад.

Я кое-как разогнул задубевшее тело. Сел.

Широко, до судороги в челюсти, зевнул. Протёр глаза. И оцепенел.

Не может быть!

Я ведь помню – уже в темноте загнал «ниву» в сквер, рядом с развалинами продуктового маркета. Кругом были густые заросли сирени.

Вчера.

А теперь…

Теперь машина стояла посреди чистого поля. Где-то вдали тянулась линия дороги. И оттуда стремительно двигалась пара военных джипов.

Чёрт!

Я повернул ключ зажигания.

Мотор натужно фыркнул… И затих.

Стрелка бензобака колыхнулась у нулевой отметки.

Ну вот…

Слишком долго мне везло.

Я облизал сухие губы. И распахнул дверцу.

Вылез наружу.

Колени подгибались от слабости. Я привалился к холодному боку «нивы».

Мне б ещё отлежаться. Денёк-другой. Глядишь и был бы толк…

Джипы уже рядом.

Я заморгал, разгоняя муть перед глазами, и увидел на капотах значок «скорпиона». Это хорошо. Во всяком случае, лучше восьмиконечной звезды.

Парни в камуфляже деловито приближались с двух сторон.

Не «оборонщики». Просто личная охрана Фомина…

Я дружески помахал им рукой.

Что мне их бояться?