Русская культура заговора

Процесс демократизации, запущенный Михаилом Горбачевым в конце 1980-х, помог создать в России ключевые институты демократического общества, которые, впрочем, позднее, в 2000-х, были сильно изменены и дискредитированы правящими политическими элитами. Транзиту российского государства к авторитарному режиму способствовали, в частности, теории заговора, подрывающие репутации политических оппонентов и легитимирующие авторитарное законодательство. Тем не менее эти идеи до сих пор рассматриваются как неотъемлемая часть маргинальных идеологий – как эксцентрические и параноидальные. В этой книге я пытаюсь «нормализовать» теории заговора, найти другой способ описания этих идей, показав их центральное место в политическом дискурсе любого политического режима. А для этого необходимо обратиться к истории исследования явления и взглянуть на то, какие способы изучения теорий заговора в последние несколько десятилетий используют западные коллеги.

Глава 1 Как изучать теории заговора?

Это, пожалуй, один из ключевых вопросов книги: как можно изучать нечто настолько странное, как теории заговора? Тем более в России, где не было проведено ни одного количественного и качественного исследования этого явления. Тем не менее задел уже есть: за последние 20 лет в зарубежной славистике был опубликован ряд работ о разных аспектах культуры заговора в России. Кит Ливерс[27], Элиот Боренстайн[28] и Тигран Амирян[29] исследовали теории заговора в современной постсоветской литературе, а Ольга Сконечная изучила русский параноидальный роман ХХ в.[30] Юлия Федор проследила эволюцию теорий заговора, связанных со спецслужбами[31]. Анна Разувалова[32] проанализировала современные российские документальные фильмы, а Александр Панченко[33], Анастасия Астапова[34], Александра Архипова и Анна Кирзюк[35] исследовали конспирологическую компоненту в современных российских фольклорных практиках. Сергей Голунов проанализировал, как теории заговора проникают в российское образование через учебники[36], а Марлен Ларюэль[37] и Константин Шейко[38] – как эти теории становятся ключевой интерпретативной рамкой исторического прошлого. Были также предприняты попытки рассмотреть теории заговора в качестве элемента внешней политики[39] и международных отношений[40], а также взглянуть на то, как обстоит дело с ними в бывших советских республиках[41].

На русском языке было напечатано несколько работ, освещающих теории заговора на постсоветском пространстве. В 1999 г. Вардан Багдасарян выпустил монографию о развитии конспирологических идей в новое и новейшее время. Он рассмотрел огромное количество текстов, содержащих теории заговора и появившихся в русской интеллектуальной мысли за период с XVIII до начала XXI в.[42] Похожий подход избрал и Михаил Хлебников, изучивший эволюцию конспирологического сознания от позднего Средневековья к настоящему времени через историю тайных обществ[43]. Виктор Шнирельман сфокусировался на специфических теориях заговора антисемитского характера, проследив связь между антисемитизмом и эсхатологическими концепциями, популярными в постсоветской России[44]. К сожалению, все три перечисленные работы обладают общим недостатком: отсутствием четкого методологического аппарата, позволяющего детально проанализировать не только структуру теорий заговора, распространенных в российском обществе, но и причины их успеха. Учитывая популярность теорий заговора в политическом мейнстриме путинской России, требуется новый, более концептуальный подход к их изучению.

Америка: колыбель изучения теорий заговора

Ни в одной другой стране мира теории заговора не заметны в публичном пространстве так, как в США. Первые колонисты, прибывшие покорять Новый Свет, будучи людьми радикально религиозными, всюду видели попытки уничтожить проект «Город на холме». С начала истории первых поселений до восстания против британцев в 1776 г. по колониям прокатилось несколько волн паники по поводу внутренних врагов – католиков, индейцев, а затем и ведьм. «Сражение за Бога против заговора Сатаны оправдывало жестокость, а зверства были самым обычным делом»[45]. Самым ярким проявлением этой подозрительности и жестокости стало противостояние коренным жителям – индейцам, которые в первые десятилетия существования поселений оказались главным врагом колонистов, воплощавшим в себе образ «другого». Исследователи отмечают, что конфликт с индейцами сыграл важную роль в формировании американской культуры заговора. «В то время, когда много внимания уделяется Соединенным Штатам как “нации заговора”, важно осознать, что данная культура заговора простирается за границы истории государства, характеризуемая паранойей, укорененной в самом процессе колонизации континента»[46].