Русская леди, не говорящая по-английски

Где-то минут через двадцать она услышала шум приближающейся по шоссе машины. Нина Васильевна кинулась к обочине. Это было такси! Увидев одинокую фигуру женщины на пустой станции, шофер притормозил. Он был индусом в голубой чалме, говоривший по-английски так, что если бы Нина Васильевна и знала язык, то всё равно бы ничего не поняла. Оба начали жестикулировать. Нина Васильевна в надежде, что он ее подвезет по адресу на бумажке за небольшую сумму, которую она одолжит у своих друзей Славских. Индус же, никогда не слышавший русские слова, типа: «ну, пойми же, миленький», «нельзя же быть таким бестолковым», «что ж тебе в жизни так повезло, ну и эгоист же ты», и все в таком же духе. Всё это продолжалось минут пятнадцать, и индус в голубой чалме, поняв, что клиент не готов к жертве и что он зря теряет драгоценное время, улыбнувшись широкой белозубой улыбкой на смуглом лице, исчез навсегда…

Нина Васильевна снова осталась одна. На ум в этом пустынном лесном месте приходила русская народная сказка о бабушке, сером волке и красной шапочке… Конец у сказки был оптимистичным.

В подтверждение ее мыслей, вдалеке опять раздался шум мотора; и вскоре Нина Васильевна увидела грузовичок. Она помахала рукой, и он притормозил прямо перед ней. Из него вышли два парня в рабочих спецовках. Они попытались объясниться с Ниной Васильевной, но результат был почти нулевым. Нина Васильевна говорила слова в следующей последовательности: «Москва-Филадельфия-Бостон…» и дала бумажку с адресом назначения. В ответ один из парней, белобрысый, показал на себя и сказал твердо выговаривая: «Джон», а на своего более старшего по возрасту, друга, указал: «Питер». Затем они сели в грузовичок и, помахав рукой, снова укатили в темноту.

Нина Васильевна опять осталась одна. Она уже всё поняла и без слов: что вышла на остановку или две раньше, чем нужно было, что поезда нужно ждать до утра, что билет у неё уже просрочен, что даже, если кто-то остановится и предложит ее подвезти, то боязно садиться в машину к незнакомому человеку, ей-то рассказывали столько жутких историй…

Пребывая в подобном меланхолическом состоянии, она вдруг увидела, что опять появился грузовичок с Джоном и Питером. Белобрысый Джон вынес ей кофе в бумажном стакане, салфетки и сдобную, еще теплую, булочку в пакетике. Питер показывал ей что-то рукой, и она поняла, что надо стоять тут на месте и чего-то ждать. Видимо они куда-то позвонили, подумала она. Наверное, в полицию, куда же еще?

Минут через двадцать вдруг подъехал роскошный лимузин, и чернокожий шофер в форме с галунами, спросил у неё:

— Госпожа Литвиненко?

— Да, да! — образованно вскрикнула она и потащила сумку к лимузину.

— One minute! — остановил ее шофер.

Он открыл ей дверцу лимузина, забрал сумку и положил ее в багажник.

Сидя на заднем сидении автомобиля, уставшая, в полудреме, она уже понимала, что раз шофер знает ее фамилию и за ней прислали машину, значит все будет в порядке и о ней позаботятся.

Чего, конечно, она не знала, что это ее дочь, позвонив Славским и узнав от них, что Нина Васильевна не приехала, что они ее встречали, но не нашли на станции, подняла по линии железной дороги тревогу: по дороге в Бостон пропала русская леди, не говорящая по-английски; что какие-то люди тоже звонили в полицию (видимо, те двое парней Джон и Питер) и сообщили об одинокой растерянной женщине на полустанке, говорящей на незнакомом им языке.

…Лимузин подкатил к железнодорожному вокзалу Бостона. Шофер, только теперь в обратной последовательности, достал сумку из багажника, открыл Нине Васильевне дверцу и, пожав на прощание ей руку, укатил уже в ночной светящийся огнями город.

И тут в ней проснулась решимость. Она зашла на вокзале в бар, подошла к какой-то юной девице, показала ей телефон на бумажке. Та с улыбкой набрала ей нужный номер, и она сообщила друзьям Славским, где ее нужно искать.

Теперь Нина Васильевна твердо поняла, что она не пропадет в этой стране даже без английского языка, но что по приезде в Филадельфию, первым делом, засядет за английский.