Русская литература сегодня. Жизнь по понятиям

Все это – игры авторские, но в наши дни ничуть не реже встречаются и издательские. Так, Татьяна Поляченко стала Полиной Дашковой лишь потому, что ее подлинные имя и фамилия показались издателю чересчур похожими на имя и фамилию уже раскрученной к тому времени Татьяны Поляковой. Стратегия импортозамещения, предусматривавшая написание и издание книг, будто бы переведенных с иностранного языка, вызвала к жизни имена Дугласа Брайана и Мэделайн Симонс (оба псевдонима принадлежат Елене Хаецкой), Майкла Мэнсона и Дж. Лэрда (псевдонимы Михаила Ахманова) или Нэта Прикли (под чьим именем скрывался Александр Прозоров). И немалых, думается, трудов будет стоить текстологам атрибуция детективов, эротических и дамских романов, созданных для заработка теми поэтами, прозаиками, литературоведами, которые, не желая марать свою репутацию, в свое время воспользовались псевдонимами и сейчас пуще всего страшатся, что кто-либо когда-либо раскроет их авторство. Впрочем, случается, что авторы, приобретя прочную известность, возвращают себе авторство и тех книг, которые раньше выпускали под псевдонимами. Примерами здесь могут служить Юлия Латынина, переиздавшая под собственным именем детективы, ранее помеченные именем Григория Климовича, и писательница, выпускающая одни и те же романы то под фамилией Анны Даниловой, то под фамилией Анны Дубчак, а вдобавок активно работающая под псевдонимами Анастасия Орехова и Ольга Волкова.

И уж совсем особый случай в отечественной издательской практике являют бригадные псевдонимы или, скажем корректнее, фантомные авторы, но о нем лучше прочитать в соответствующей статье нашего словаря.

См. АВТОР; АВТОР ФАНТОМНЫЙ; АЛЛОНИМ; АТРИБУЦИЯ; ИЗДАТЕЛЬ; МАСКА ЛИТЕРАТУРНАЯ; ПСЕВДОПЕРЕВОДНАЯ ЛИТЕРАТУРА; РЕПУТАЦИЯ ЛИТЕРАТУРНАЯ

ПСЕВДОПЕРЕВОДНАЯ ЛИТЕРАТУРА

У этой разновидности литературных мистификаций, когда оригинальные художественные произведения выдаются за переводы с иностранных языков, было в ХХ веке два периода расцвета.

Первый, как это ни покажется странным, пришелся на мрачные десятилетия сталинщины и сразу же вызывает в памяти имя Гийома дю Вентре – лихого гуляки, дуэлянта и поэта из кровавого и пленительного XVI столетия, что был порожден воображением Якова Харона и Юрия Вейнерта, заточенных в ту пору в советский концлагерь. Но фантомные авторы-иностранцы с увлекательными биографиями возникали не только в неволе, но и на свободе. Так, в начале 1930-х годов в ленинградских газетах и журналах неоднократно появлялись стихи и очерки Джеймса Аркрайта – американца, поверившего в социализм и натурализовавшегося в советской стране. Его творчеством, – рассказывает Илья Фоняков, – «заинтересовался вождь ленинградских большевиков – Сергей Миронович Киров, упомянул о нем в одном из своих выступлений и пожелал познакомиться с автором поближе. Редактор журнала “Стройка”, где как раз готовилась очередная публикация, обратился к писателю Геннадию Фишу, в чьих переводах печатались произведения Аркрайта. И тот после некоторого замешательства признался, что никакого Аркрайта в природе не существует, что родился он “на кончике пера” самого Геннадия Фиша, фотография же “американца” была взята из дореволюционной “Нивы”… Редактор схватился за голову: узнав о розыгрыше, “Мироныч” мог ведь и разгневаться – международная солидарность трудящихся не повод для шуток. Но Киров рассудил иначе: существует Аркрайт или нет – важно, что он работает на нас! И книжка “Тетрадь Аркрайта” увидела свет в 1933 году».