Русская литература сегодня. Жизнь по понятиям

Здесь, впрочем, сразу необходимы два уточнения. Во-первых, этот выбор и в самые лютые годы отнюдь не всегда формулировался столь альтернативно, складываясь зачастую из больших или меньших компромиссов, множества половинчатых решений и шагов чисто тактического свойства. Во-вторых, и власть отнюдь не бездействовала, своими посулами или, напротив, угрозами, грубым вмешательством подталкивая художника к тому или иному судьбоносному выбору, в том числе для себя и безусловно нежелательному. Так Александр Солженицын сегодня благодарен провидению за то, что оно своими упреждающими ударами не позволило ему выбрать путь карьерного советского писателя. И так Анна Ахматова своей легендарной фразой: «Какую биографию делают нашему рыжему!» предугадала отдаленные (и совсем не выгодные для власти) последствия суда над одним «окололитературным трутнем» зимою 1964 года.

Тем не менее, еще раз повторимся, в основе всегда выбор вменяемой личности. Ибо и из лагерей можно было вернуться не только Солженицыным или Варламом Шаламовым, но и, например, Галиной Серебряковой или Василием Ажаевым, авторами вполне эталонных произведений в духе социалистического реализма. И ибо есть дьявольская разница между компромиссами, на которые шли, возьмем только три стратегии в кругу шестидесятников, Юрий Казаков, Василий Аксёнов и, предположим, Юлиан Семёнов.

Это время кончилось, а выбор остался. С той лишь поправкой, что в роли властной инстанции выступает уже не государство, а рынок. И мы свидетели того, как рафинированный знаток японской культуры Григорий Чхартишвили превратился в Бориса Акунина, младодеревенщик Сергей Алексеев – в поставщика коммерчески успешных криптоисторических фантазий, а постмодернист Зуфар Гареев отдал свое дарование скверным порнографическим газетам и журналам. И это только самые радикальные жесты! Количество же и разнообразие всякого рода компромиссных решений, проб по логике «шаг вперед, два шага назад» практически не поддается учету: тонкие лирики (обычно на условиях анонимности) сочиняют агитки для грязных политтехнологических кампаний, филологи высшей квалификации (разумеется, открыто) уходят (на время или навсегда) в пиарщики и чиновники, авторы качественной социально-психологической прозы пытаются (как правило, безуспешно) заработать детективами, дамскими романами, сценариями для коммерческих телесериалов. «Наконец, – пополняет наш перечень Александр Гольдштейн, – еще один тип поведения, когда автор, уже не слишком помышляя о собственно литературных бестселлерах, сам старается стать замечательно ходким, преимущественно телевизионным товаром – об этом превращении писателя в телеведущего, шоумена с эмблематической наглядностью свидетельствуют случаи Виктора Ерофеева и Татьяны Толстой. Бестселлером уже является не «Кысь», проданная в преизрядном количестве экземпляров, но конферирующая Татьяна Никитична, равно как и не многочисленные ерофеевские переиздания, а сам Виктор Владимирович в качестве любезного хозяина телевизионной гостиной».