Русская литература в ХХ веке. Обретения и утраты: учебное пособие

Особое звучание в период «оттепели» приобрела проблема молодёжи, её идеалов и места в обществе. Кредо этого поколения выразил В. Аксёнов в повести «Коллеги»: «Моё поколение людей, идущих с открытыми глазами. Мы смотрим вперёд и назад, и себе под ноги… Мы смотрим ясно на вещи и никому не позволим спекулировать тем, что для нас свято».

В «оттепельные» годы к читателю вернулись талантливые проза и поэзия. Публиковались стихи А. Ахматовой и Б. Пастернака, возродился интерес и к их раннему творчеству, вновь вспомнили об И. Ильфе и Е. Петрове, С. Есенине, М. Зощенко, были изданы еще недавно запретные книги Б. Ясенского, И. Бабеля, Б. Пильняка… 26 декабря 1962 года в Большом зале ЦДЛ прошел вечер памяти М. Цветаевой. Перед этим вышел небольшой сборничек её стихов. Современники воспринимали это как торжество свободы.

Возникали новые издания, в старые приходили более прогрессивные редакторы: «Новый мир», вновь возглавляемый А. Твардовским, «Юность», «Москва», «Литературная газета», альманахи «Литературная Москва» и «Тарусские страницы»… Здесь увидели свет первые произведения новой русской литературы.

В начале сентября 1956 года впервые во многих городах был проведен Всесоюзный День поэзии. Известные и начинающие поэты «вышли к народу»: стихи читались в книжных магазинах, в клубах, в школах, институтах, на открытых площадках. В этом не было ничего общего с пресловутыми «творческими командировками» от Союза писателей прежних лет.

Стихи ходили в списках, переписывались, заучивались наизусть. Поэтические вечера в Политехническом музее, концертных залах и в Лужниках, на многотысячных стадионах, собирали огромные аудитории любителей поэзии.

Поэты падают,
дают финты
меж сплетен, патоки
и суеты,
но где б я ни был – в земле, на Ганге, —
ко мне прислушивается
магически
гудящей
раковиною
гиганта
ухо
Политехнического! —

так в стихотворении «Прощание с Политехническим» определил А. Вознесенский взаимоотношения поэта и его ценителей.

Пафос времени выразил Евг. Евтушенко в поэме «Братская ГЭС»: «Еще не всё – технический прогресс, / Ты не забудь великого завета: / “Светить всегда!“ Не будет в душах света – / Нам не помогут никакие ГЭС!»

Причин поэтического бума было немало. Это и традиционный интерес к поэзии со времен Пушкина, Некрасова, Есенина, Маяковского, и память о стихах военных лет, которые помогали выстоять, и гонения на лирическую поэзию в 30-е и послевоенные годы… Поэтому, когда начали печатать стихи, свободные от морализаторства, публика потянулась к ним. Особый интерес вызывали «эстрадники», стремившиеся осмыслить прошлое, разобраться в настоящем. Их задиристые стихи будоражили, заставляли включаться в диалог, напоминали о поэтических традициях В. Маяковского. В библиотеках выстраивались очереди. Всё это воспринималось современниками как приметы духовного обновления.

Возрождению традиций «чистого искусства» XIX века, модернизма начала XX века способствовали издание и переиздание, хотя и в ограниченных объемах, произведений Ф. Тютчева, А. Фета, Я. Полонского, Л. Мея, С. Надсона, А. Блока, А. Белого, И. Бунина, О. Мандельштама, С. Есенина.

«Запретные» ранее темы начали интенсивно осваиваться литературоведением. Труды о символизме, акмеизме, литературном процессе начала XX века, о Блоке и Брюсове еще нередко страдали социологизаторским подходом, но все же вводили в научный оборот многочисленные архивные и другие историко-литературные материалы, открывали тайны отечественной поэтической истории. Небольшими тиражами, но публиковались работы М. Бахтина, труды Ю. Лотмана, молодых ученых, в которых билась живая мысль, шли поиски истины.

Интересные процессы происходили в прозе. В 1955 году в «Новом мире» был напечатан роман В. Дудинцева «Не хлебом единым». Энтузиасту, изобретателю Лопаткину всячески мешали бюрократы тина Дроздова. Роман заметили: о нём говорили и спорили не только писатели и критики. В коллизиях книги читатели узнавали самих себя, друзей и близких.

В Союзе писателей дважды назначали и отменяли обсуждение романа на предмет издания его отдельной книгой. В конце концов большинство выступающих роман поддержало. К. Паустовский увидел заслугу автора в том, что он сумел описать опасный человеческий тип: если бы не было дроздовых, то живы были бы великие, талантливые люди – Бабель, Пильняк, Артём Весёлый… Их уничтожили дроздовы во имя собственного благополучия… Народ, который осознал свое достоинство, сотрёт дроздовых с лица земли. Это первый бой нашей литературы, и его надо довести до конца. Каждая публикация подобного рода воспринималась в контексте времени как победа над старым, прорыв в новую действительность.