Русская литература в ХХ веке. Обретения и утраты: учебное пособие

Таким виделся естественный порядок вещей. Чтение художественной литературы было и остается одним из любимейших увлечений русской интеллигенции, непременной частью её духовной жизни. Но к концу XX века положение художественной литературы в России существенно изменилось. В марте 1999 года группа депутатов Государственной думы внесла предложение об изъятии литературы из школьной программы – за ненадобностью. Кто-то возмутился: деятели культуры во главе с академиком Д.С. Лихачевым выступили в печати с доказательствами абсурдности депутатских инвектив. Кому-то эта акция напомнила давнюю попытку футуристов «бросить Пушкина, Толстого, Достоевского с Парохода современности». Но когда эмоции угасли, обнаружилось, что в некоторых доводах депутатов всё-таки был свой резон. Преподавание литературы в большинстве школ оставляет желать лучшего. Это признают многие, учителя и ученики – в первую очередь. Художественная литература – единственный вид искусства, с которым школьник постоянно общается на протяжении 10–11 лет. И каких лет! Придя к учителю ребёнком, он расстается с ним взрослым человеком. Литература должна принимать самое активное участие в формировании личности, её нравственно-эстетических принципов. Принимает ли?

На положение литературы в школе самое непосредственное влияние оказывает культурная жизнь в семье и в стране. В свою очередь, могут играть роль особенности текущего литературного процесса, отношение к классике, место телевидения и других подобных развлечений.

В своё время, когда главным общим делом России было объявлено строительство социализма и следовало догнать и перегнать капиталистические страны, литературе предложили «занять своё место в рабочем строю». Подобное решение имело тяжелые последствия. Скажем здесь только о том, что таким образом писатель лишался внутренней свободы, без которой деятельность в искусстве невозможна. Но многовековой опыт развития мирового искусства и литературы игнорировался. Основным критерием оценки художественного произведения становилось его соответствие указаниям партии и правительства.

С начала 30-х годов литература начала на глазах терять свою привлекательность. Сужались тематические рамки, потому что строительству социализма в первую очередь нужны были книги

о трудовых подвигах, об отечественных прошлых и будущих военных успехах, о внутренней и внешней политике и т. д., и т. п. Уходили на второй план и исчезали лирико-романтические, фантастические, сатирические произведения. На глазах беднел язык. Талантливые книги, не нашедшие себе места «в рабочем строю», независимо от времени их создания безжалостно изымались из употребления. Были запрещены Ф. Достоевский и Н. Лесков, С. Есенин и А. Ахматова, М. Булгаков и А. Платонов – сей скорбный перечень можно продолжать долго.

Всё это сказалось и на положении литературы в учебных заведениях. Труды В.Я. Стоюнина, В.И. Водовозова, М.А. Рыбниковой и многих других методистов к тому времени создали серьезную научную базу для изучения литературы и подготовки читателя, но уже в 20-е годы от их наследия пришлось отказаться: они противоречили инструкциям Наркомпроса. Советский ребенок должен был знать, что в поэме Н. Гоголя «Мертвые души» обличается царская Россия, крепостное право и т. н., при этом «Выбранные места из переписки с друзьями» ему были совершенно не нужны. Пушкинскую «Капитанскую дочку», не обращая внимания на эпиграф, школьнику представляли исключительно как произведение о восстании Пугачева, который оказывался главным героем произведения. Подобной обработке подвергались все книги, входившие в школьную программу. После неё оказывались практически снятыми нравственно-эстетические проблемы произведения. Читать его было необязательно, достаточно запомнить несколько строчек из учебника.

Всё это отнюдь не противоречило той программе ликвидации безграмотности, которая развернулась в стране в 20—30-е годы. Руководители страны понимали, что догнать капиталистические государства и построить социализм в стране, где население в массе своей было неграмотным, невозможно. Сразу после окончания Гражданской войны была развернута кампания по ликвидации безграмотности, – создавались специальные школы для взрослых, заработали так называемые ликбезы – и в 1936 году, когда было объявлено, что социализм у нас в основном построен, все узнали, что неграмотных в стране больше нет. Мысль о том, что можно научиться складывать из букв слова, из слов предложения и оставаться при этом человеком невежественным и безнравственным, как-то не возникала.