Русская литература в оценках, суждениях, спорах: хрестоматия литературно-критических текстов

Мы думаем, что в русской лирической поэзии имя г. Фета будет занимать значительное место. Правда, что он не положил новых путей в тех поэтических пространствах, которые раскрыты были нам Пушкиным, Лермонтовым и Тютчевым, но, как поэт ощущений и как самобытный, оригинальный талант, он дал почувствовать в тех знакомых уже нам поэтических пространствах множество превосходных подробностей и частностей, остававшихся доселе скрытыми. <…> Но мы забыли еще указать на особенный характер произведений г. Фета: в них есть звук, которого до него не слышно было в русской поэзии, – это звук светлого, праздничного чувства жизни. В картинах ли природы, в движениях ли собственного сердца, но постоянно чувствуется у него звук этот, чувствуется, что жизнь отзывается в них с светлой, ясной стороны своей, в какой-то отрешенности от всех житейских тревог, отзывается тем, что в ней есть цельного, гармонического, восхитительного, именно тем, что она есть – высочайшее блаженство. Всякому, вероятно, знакомы эти мимолетные минуты безотчетно-радостного чувства жизни; г. Фет, так сказать, схватывает их на лету и дает чувствовать в своей поэзии. Почти во всех его произведениях сверкает эта светлая, искристая струя, поднимающая наш обыденный, будничный строй жизни на какой-то вольный, праздничный тон, уносящий душу в светлую, блаженную сферу. <…>

Творчество М.Е. Салтыкова-Щедрина

Произведения великого русского сатирика во многом остались непонятыми и недостаточно оцененными его современниками. Особенно это касается наиболее сложного и наиболее новаторского произведения Щедрина – «Истории одного города». Статья одного из умнейших русских литературных критиков второй половины XIX века А.С. Суворина— лишнее тому подтверждение. Суворин не понял замысла Щедрина и считал, что он дал сатиру на историческое прошлое России. Исходя из этого, критик очень сурово отнесся к «Истории одного города». Щедрин был вынужден ответить на статью Суворина письмом в редакцию журнала «Русский вестник», где разъяснял, что его сатира имеет не столько исторический, сколько современный смысл, и что он выбирал в прошлом те явления, которые продолжали быть характерными и для современности. Особо остро в этой полемике стоял вопрос о сатирическом изображении народа, поэтому в письме Щедрина необходимо обратить внимание на разделении им «народа исторического» и народа как «воплотителя идеи демократизма».

Отрывок из письма А. П. Чехова, написанного в связи со смертью Салтыкова-Щедрина, интересен тем, что великий русский писатель, во многом учившийся у Щедрина, глубоко понял основной пафос творчества сатирика и то значение, которое он имел в жизни образованных кругов тогдашней России.

А. С. Суворин Историческая сатира

<…>

«История одного города», по замыслу, есть нечто новое, есть попытка на новом поприще, на которое г. Салтыков еще не выходил: он пробует свои силы, если можно так выразиться, в исторической сатире, то есть ищет для себя образов в прошлом, не особенно далеком, что не лишает его произведение некоторого современного значения, потому что, несмотря на несомненный прогресс в нашей жизни, и более отдаленное прошлое в некоторых чертах сохраняет еще для нас интерес современности.

<…>

Для того, чтоб изобразить эту историю хотя бы в узкой рамке одного города Глупова, для того, чтоб глубоко верно и метко представить отношение глуповцев к власти, и наоборот, для того, чтоб понять характер народа в связи с его историей, надобно или обладать гениальным талантом, который многое отгадывает чутьем, или, имея талант далеко не великий, долго и прилежно сидеть над писаниями, положим, тех же архивариусов. <…> Его глуповцы так глупы, так легкомысленны, так идиотичны и ничтожны, что самый глупый и ничтожный начальник их является существом высшим, равного которому из среды себя глуповцы не могли бы представить. В читателе естественно рождается мысль, что глуповцы должны благодарить Бога и за таких начальников… <…>

<…> Прежде всего проследим в «Истории одного города» действия градоначальников и подданных и посмотрим, кто кого лучше. <…>…Главное, если не единственные занятия градоначальников – сеченье и взыскание недоимок; традиция эта унаследована ими от самых древнейших времен, со времени призвания глуповцами к себе князей, что сатирик рассказывает в особом очерке «О корени происхождения глуповцев», очерке слабом, неостроумном, не возбуждающем даже улыбки, хотя автор очевидно рассчитывает на читательский смех, наполняя свое сказание якобы смешными словами вроде «моржееды, лукоеды, гущееды, вертячие бобы, лягушечники, губошлепы, кособрюхие, рукосуи» и проч., – так именуются независимые племена, жившие в соседстве с глуповцами, или «головотяпами», как они первоначально назывались; назывались же они так потому, что «имели привычку тяпать головами обо все, что бы ни встретилось на пути. Стена попадется – об стену тяпают; Боту молиться начнут – об пол тяпают». <…>