Русская литература XIX века. 1880-1890: учебное пособие

В трилогии молодой князь Дмитрий Нехлюдов – лучший друг студенческих лет Николеньки, а в «Воскресении» это главный герой, вспоминающий свою дружбу с Николенькой Иртеньевым, которого уже нет в живых. Д. Нехлюдовым зовут также героя рассказа «Утро помещика» и повествователя в рассказе «Из записок князя Д. Нехлюдова. Люцерн» (1857).

В годы создания трилогии наиболее близким себе автором Толстой считал Стерна, которого во время работы над «Детством» даже переводил для упражнения в английском. В стиле романа Стерна «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» и трилогии Толстого, действительно, есть много общего. То и другое произведения – рассказ взрослого о ребёнке, но не в форме воспоминаний, а в форме чуть ли не протокольной фиксации (причем для Стерна это ещё более характерно, чем для Толстого) чувств и событий, даже мельчайших. Это как бы воскрешение и передача взрослым человеком своего детского и отроческого впечатления и сознания. Впрочем, у Толстого этот феномен может быть объяснён и его сверхпамятью; так, в воспоминаниях «Моя жизнь» (1878) он повествует о своих младенческих ощущениях! В «Детстве», к примеру, подробно зафиксированы два дня из жизни Николеньки – день в деревне и день в Москве – с подробной, почти поминутной детализацией чувств и мыслей персонажа.

Чернышевский считал, что из русских писателей ближе всего Толстому М.Ю. Лермонтов. Однако Толстой в гораздо большей степени, чем Лермонтов, даёт подробные картины того, «как одни мысли и чувства развиваются из других… как чувство, непосредственно возникающее из данного положения или впечатления, подчиняясь влиянию воспоминаний и силе сочетаний, представляемых воображением, переходит в другие чувства…».

По мнению Чернышевского, Толстого более всего интересует «сам психический процесс, его формы, его законы, диалектика души». Эти проницательные выводы критик сделал уже на основании трилогии и ранних рассказов, когда было ещё далеко до основных произведений, в которых эта особенность творчества Толстого, названная позже «текучестью» характера, сказалась в полной мере. Ф. М. Достоевский отметил в «Дневнике писателя» главу «Мечты» из «Отрочества»: «Помните ли вы “Детство и отрочество” графа Толстого? Там есть один мальчик, герой всей поэмы. Но это не простой мальчик, не как другие дети, не как брат его Володя. Ему всего каких-нибудь лет двенадцать, а в голову и в сердце его уже заходят мысли и чувства не такие, как у его сверстников… Чрезвычайно серьёзный психологический этюд над детской душой, удивительно написанный…»

Толстой не пишет историю своего детства; поразительная психологическая правда характеров есть результат не столько «воскрешения» воспоминаний, сколько художественного синтеза. Реальные люди – мать и отец Толстого – станут прототипами не столько матери и отца в трилогии, сколько княжны Марьи и Николая Ростова в «Войне и мире». «С натуры» написаны Наталья Савишна (Прасковья Исаевна, экономка Толстых во времена детства писателя), Карл Иванович (домашний учитель Фёдор Иванович Рёссель), Сонечка Валахина (С.П. Колошина, дочь члена Союза Благоденствия П.И. Колошина), во многом Любочка (сестра Толстого М.Н. Толстая). Менее прямолинейны сопоставления Володи с братом Толстого С.Н. Толстым, Дубкова – с мужем сестры В. П. Толстым, Нехлюдова – с другом писателя Д.А. Дьяковым и братом Д.Н. Толстым. Имя того и другого прототипа – Дмитрий – оставлено персонажу.

Кроме «Детства» и «Отрочества» Толстой работает над рассказами «Набег» (1852, напечатан в 1853), «Рубка леса» (закончен в Севастополе и напечатан в 1855), отражающими кавказские впечатления, рассказом «Записки маркёра» (1853, напечатан в 1855). Героя записок, самоубийцу, писатель наделяет фамилией Нехлюдов, а также искренностью и совестливостью, которые делают его похожим на Николеньку Иртеньева.

Герой рассказа «Набег» скромный капитан Хлопов является как бы предшественником Тушина и Тимохина из «Войны и мира», а прототипом его во многом послужил брат Толстого Н.Н. Толстой, служивший вместе с ним на Кавказе. С симпатией обрисован молодой прапорщик Аланин, предшественник Володи Козельцова из третьего севастопольского рассказа и Пети Ростова. В рассказе «Набег» впервые в творчестве Толстого изображены военные действия, это дебют Толстого-баталиста. И в первом же рассказе на эту тему война осуждается, особенно сильно в знаменитых словах: «Неужели тесно жить людям на этом прекрасном свете, под этим неизмеримым звёздным небом? Неужели может среди этой обаятельной природы удержаться в душе человека чувство злобы, мщения или страсти истребления себе подобных?» В дневнике молодой Толстой записывает: «Был дурацкий парад… Бойна такое несправедливое и дурное дело, что те, которые воюют, стараются заглушить в себе голос совести. Хорошо ли я делаю? Боже, настави меня и прости, ежели я делаю дурно».