Русская любовь. Секс по-русски

Мимо нас спешат бедно одетые люди. Женщины почти все держат в руках «авоськи» — плетеные, как сетки, сумки, а вдруг что-нибудь успеют схавить из продуктов, конечно, если их «выбросят». Ботинки у большинства мужчин среднего возраста советского производства. Мало того, что они примитивны, да еще вдобавок не чищены. Быт заедает. Движение транспорта довольно насыщенное. По улице еще ходят двухэтажные автобусы и троллейбусы. В «подстаканниках», то есть в стеклянных будках, сидят милиционеры. Внимая страстному зову весны, на липах по всей улице Горького набухли и лопаются почки.

Ну, вот перед этим огромным памятником весной 1956-го года мы и стоим. Мне двадцать два года, ей 19 лет. Одета Ирочка в симпатичную кофточку Верхняя юбочка надета на нижнюю накрахмаленную. На ногах туфельки на среднем каблучке. Обязательно плотно обтягивающие стройные ножки чулочки. Не знаю, какими трудами дались ей эта кофточка или туфельки? Наверно, помогли родители. Современный читатель свободно может представить себе, как она выглядела. А так, как сейчас девушки одеты, танцуя «рок-н-ролл». Я просто обмираю, стоя перед ней. Я хочу ее и немедленно. «Мечты мои, где ваша сладость»!

Нет хаты. Ее правая ступня поставлена перпендикулярно к левой ступне. Я знаю, что она занимается балетом, и видимо, для того, чтобы подчеркнуть важность разговора, стоит в балетной позиции. Глупая, она думает, что стоит передо мной одетая. А стоит-то она голая, я давно в мыслях ее раздел и наслаждаюсь маленькой симпатичной родинкой на ее левой груди, наслаждаюсь ее стройными ногами и очаровательной попкой.

Маленький темный треугольничек между ее ногами, сбегающий с ее лобка, окончательно приводит меня в восторг. Нет, я так долго не выдержу. Я одеваю ее снова в одежду, но это мало мне помогает, не сбивает моего напряжения.

К несчастью, в те времена я встречался с Ирочкой редко. Проблема найти свободную «хату» для меня была очень актуальной. Как найти время, чтобы «предки» [2] смотались куда-нибудь, хотя бы часика на три-четыре. А ведь всему миру известно, насколько «предки» вредные люди, никогда не дадут «чувакам и чувихам» насладиться жизнью в полной мере. Нотации и морали — откуда они их только берут, и как им не надоест отчитывать своих драгоценных чад. «Ферд, смотри, мы с тобой встречаемся уже несколько месяцев, „редко, но метко“, а я от тебя никогда не получила букетика цветов или коробку конфет». Как только она мне это сказала, во мне возникло абсолютное непонимание, чем она обижена. По моим тогдашним понятиям и пониманию моих друзей, подарки друг другу не нужны. Мы и не понимали этого.

Мы, мужчины, считали себя равными в правах с женщинами. Ведь я дарил ей не меньше, чем она мне. Откровенно говоря, она от меня требовала больше, чем я от нее. Ну, так и притаскивай при каждой встрече мою любимую наливку «Спотыкач». Научи меня быть благодарным. Тогда получишь цветы и конфеты. Хрена! Я никогда от нее ничего не получил. Сколько своих мужских сил и нежности я ей отдал!

Она говорила мне о своей обиде, а я со страхом думал, что она сейчас уйдет, и я не почувствую теперь никогда на своей груди прижавшиеся ко мне твердые соски, не будет ее полных губ, приникших к моим губам долго-долго, и не будет больше того потрясающего момента, когда ее ноги обоймут мое тело, а ее язык переплетется в страстном поцелуе с моим. Я, конечно, мог бы найти почти единственный цветочный магазин в Москве или купить коробочку конфет.

Но не понимал, зачем, даже если бы были деньги. Я — человек абсолютно добрый. Теперь я понимаю, что это было ошибкой. Женщина есть женщина. В те времена не было меркантильных интересов. Все жили в коммуналках, и все деньги уходили на еду и жалкую одежду.

Ира закончила объяснять мне свои обиды, и я подумал, что сейчас она уйдет к тому, кто ей будет дарить цветы и конфеты. Но, к моему изумлению, она сказала: «Ферд! У моей подруги освободилась хата на целых четыре часа». За нами захлопнулась дверь чудесного пристанища. Вместе с ее стуком прочь полетела одежда, как листья с деревьев, сброшенные с ветвей порывом ветра глубокой осенью. В следующую минуту мы уже были на кровати.

Секс для нас был веселой игрой, и мы заржали, когда увидели, что ее лифчик повис на люстре. Ирочка была удивительной женщиной. Она, видимо, считала, что комната — это балетная сцена «Большого». Лежа в какой-ни-будь эротической позе, она допускала меня к себе, но как только я начинал Секс, все больше утопая в нем, она вывертывалась и через секунду сидела, раздвинув ножки, где-то на столе. Представьте мой вид, когда я в голом виде, с моим крупным и изогнутом в виде лука членом, любимцем женщин, торчащим под прямым углом, ловил ее на этом столе и опять имел пару минут близости с ней.