Русская мафия. Идеальная машина для стирки грязных денег

Три недели назад этот тип явился в редакцию и предложил Тому Шелли кругленькую сумму в обмен на предоставляемую газетную площадь, причем особо напирал на то, чтобы редакторский карандаш не касался рукописей и не вносил никаких правок. Так были опубликованы эти три статьи. Неделю назад, по словам редактора, Бэггинс пришел сильно взволнованный и попросил сохранить у себя некоторые его вещи. Кроме того, новый сотрудник умолял Тома, если он вдруг неожиданно попадет в мир иной, написать об этом в газете. Том согласился, полагая, что его посетил очередной чудак-графоман, готовый за лицезрение собственных строк на бумаге выкладывать бабки, да и просьбу о некрологе воспринял нормально. Все мы смертны, а уж редактор «желтого» издания мог представить, насколько.

– Он мне сразу не понравился, я так и подумал, что у него с головой проблемы, – пожаловался Том Шелли. – Представляете, Дэн, через пятнадцать минут после нашего разговора он покончил жизнь самоубийством, бросившись под грузовик. Просьбу насчет некролога я выполнил. А вот что делать с вещами? Ума не приложу.

– А какие вещи? – спросил я, скрывая за маской вежливости и белозубой улыбкой жгучее любопытство.

– Да полнейший хлам, вон, в углу стоит, думал выкинуть, – махнул Том рукой в сторону урны. Рядом с ней лежала обувная коробка средних размеров с надписью: «Армани».

– Можно я взгляну? – попросил я.

– Да, конечно, если понадобится – забирайте. Все равно там ничего ценного нет, да и это барахло отдать некому. В полиции говорят, у него вообще нет никаких родственников. Кстати, Стефан Бэггинс – это псевдоним Феникса Льюиса, но, думаю, больше информации о нем вы можете получить в полицейском участке. Он в двух кварталах от нашего здания.

Я открыл коробку, там оказалось несколько фотографий в конверте, кипа накладных и блокнот. Блокнот мне понравился: в кожаном переплете, в меру потрепанный, хороший блокнот, рассказывающий многое о хозяине. Вообще я всегда питал непреодолимое пристрастие к таким вещам, в то время как мои современники привыкли пользоваться мини-компьютерами и пренебрежительно хмыкали, видя в моих руках «раритеты».

– Дэн, большая просьба, – главред «Криминальных новостей» в который раз утер пот со лба. – Если что-то откопаете в нашем духе, черканете пару строчек для моего издания?

Поблагодарив Тома Шелли и пообещав сотрудничество, я с коробкой под мышкой вышел из здания. И прежде чем направиться в полицейский участок, остановился в раздумье.

В принципе, всякое я видел в своей жизни, встречались мне люди с тараканами в голове гораздо проворнее, чем у Бэггинса. Даже если считать, что тот действительно решил покончить жизнь самоубийством, чтобы войти в историю, увековечив свой жизненный путь, подобно Анне Карениной, на печатных страницах. Но слишком уж сложный и необычный путь он выбрал…

Поэтому я решительно набрал номер своей хорошей знакомой Галины из Сибири, тоже труженицы «пера и топора». Пришлось долго ждать, пока снимут трубку в России. Наконец Галина ответила, и я набросился на нее с расспросами о местном психоневрологическом диспансере, том самом, что упоминал в своей статье Бэггинс. Странно, о пожаре Галина знала, но никаких жертв припомнить не могла. Пообещав уточнить информацию, Галина попросила перезвонить ей завтра с утра. Что ж, пришла очередь допрашивать доблестных стражей порядка. Никуда не сворачивая, я неспешно добрался до полицейского участка.

В полиции хмурый сержант пролил свет на личность Стефана Бэггинса. Оказалось, что скрывавшийся под этим псевдонимом Феникс Льюис был мелким вымогателем и шантажистом, в прошлом имевшим несколько судимостей. Но на протяжении последних пяти лет Льюис ушел в тень и больше закон не нарушал, точнее, не попадал в область зрения правоохранительных органов, а это, согласитесь, как говорят в Одессе, «две большие разницы». Я, задав еще несколько вопросов относительно смерти Феникса, вышел из участка, решив, что пора разобраться с заметками покойного «журналиста», а также с его бумагами, разжигавшими мое и без того зверское любопытство.

Однако сначала я позвонил в Будапешт своему другу Алексею Круглову, еще одному газетчику, и выяснил, что действительно на почтенного доктора Михаэля Склисовского было совершено нападение. Алексей сам занимался расследованием этого преступления, неординарного тем, что хулиганы не взяли ничего из ценностей.

– Перцефф, темное это дело и грязное! – сразу же сказал он. – А тебе зачем?

– Еще не знаю, – честно ответил я.

– В общем, сам потерпевший отмалчивается, разводит руками: ничего, мол, не понимаю. Откуда взялись эти молодчики, почему напали именно на него… Я уверен, что доктор врет! Еще, судя по поведению, Склисовский обеспокоен, поскольку нанял несколько телохранителей – они дежурят круглосуточно возле дверей его палаты. Я начал разнюхивать, копать глубже, поднимать материалы… Представляешь, вскоре мне позвонила какая-то скотина и с угрозой в голосе предупредила, чтобы я оставил персону врача и все, что с ней связано, в покое. Иначе…

– Что иначе?