Русская матрица: Будет ли перезагрузка?

С самого начала институты советской власти формировались не по классовому признаку. В августе 1917 г. М.В. Родзянко говорил: «За истекший период революции государственная власть опиралась исключительно на одни только классовые организации… В этом едва ли не единственная крупная ошибка и слабость правительства и причина всех невзгод, которые постигли нас». В отличие от этой установки, Советы (рабочих, солдатских и крестьянских) депутатов формировались как органы общинно-сословные, в которых многопартийность постепенно вообще исчезла.

Верно понять природу Советов и социальную базу большевиков нельзя без рассмотрения трудового самоуправления, которое после Февраля сразу же стало складываться на промышленных предприятиях. Его ячейкой был фабрично-заводской комитет (фабзавком). Ими в Центральной России было охвачено 87% средних предприятий и 92% крупных.

В те годы фабзавкомы возникали и на Западе, там они вырастали из средневековых традиций цеховой организации ремесленников, как вид ассоциаций гражданского общества. А в России — из традиций крестьянской общины. Во время Мировой войны на фабрики пришло пополнение из деревни, и доля «полукрестьян» составляла до 60% рабочей силы. Из деревни на заводы пришел середняк, составлявший костяк сельской общины. Эти люди обеспечили господство в среде городских рабочих общинного крестьянского мировоззрения и общинной самоорганизации.

Фабзавкомы, в организации которых большую роль сыграли Советы, быстро сами стали опорой Советов. Они финансировали деятельность Советов, перечисляя им «штрафные деньги», а также 1% дневного заработка рабочих. Они обеспечили Советам массовую и прекрасно организованную социальную базу. Фабзавкомы рассматривали Советы как безальтернативную форму государственной власти. Они сыграли ключевую роль в организации рабочей милиции и Красной гвардии. В них возник лозунг «Вся власть Советам!» — на заводе Михельсона уже в апреле, а на заводе братьев Бромлей — 1 июня 1917 г.

Антибуржуазность фабзавкомов была порождена не классовой ненавистью, а именно ненавистью к классовому разделению, категорией цивилизационной. Фабзавкомы предлагали владельцам стать «членами трудового коллектива», войти в «артель» — на правах умелого мастера с большей, чем у других, долей дохода (как крестьяне в деревне, предлагали и помещику взять его трудовую норму и стать членом общины). Ленин писал о рабочем в фабзавкоме: «Правильно ли, но он делает дело так, как крестьянин в сельскохозяйственной коммуне».

Меньшевики, ориентированные марксизмом на опыт рабочего движения Запада, сразу же резко отрицательно отнеслись к фабзавкомам как «патриархальным» и «заскорузлым» органам. Они стремились «европеизировать» русское рабочее движение по образцу западноевропейских профсоюзов. Поначалу фабзавкомы (в 90% случаев) помогали организовать профсоюзы, но затем стали им сопротивляться. Например, фабзавкомы стремились создать трудовой коллектив, включающий в себя всех работников предприятия, включая инженеров, управленцев и даже самих владельцев. Профсоюзы же разделяли этот коллектив по профессиям, так что на предприятии возникали организации десятка разных профсоюзов из трех-четырех человек.

Часто рабочие считали профсоюзы чужеродным телом в связке фабзавкомы-Советы. Говорилось даже, что «профсоюзы — это детище буржуазии, завкомы — это детище революции». В результате к середине лета 1917 г. произошло размежевание — в фабзавкомах преобладали большевики, а в профсоюзах меньшевики. Однако в дальнейшем, в процессе индустриализации, когда на стройки и на заводы пришла крестьянская молодежь, профсоюзы все же приобрели сущность фабзавкомов. Они не разделяли работников завода по профессиям, а всех объединяли в один трудовой коллектив.

Антисоветские силы искали поддержки марксистов-меньшевиков. Так, в мае 1917 г. при Временном правительстве создавался Отдел пропаганды. Искали лучших авторов, и вот с кем была достигнута договоренность: Г.В. Плеханов, В.И. Засулич, В.Н. Фигнер, Л.Г. Дейч, Н.С. Чхеидзе, Г.А. Лопатин. Все это виднейшие деятели российской социал-демократии. По главнейшим тогда вопросам они стояли на антисоветской позиции.

На допросе в чрезвычайной комиссии Временного правительства генерал Л.Г. Корнилов после провала его мятежа сказал, что в список будущих министров при нем как диктаторе был включен основоположник российской социал-демократии Г.В. Плеханов (а также эсер Савинков). В это надо вдуматься, чтобы понять суть противостояния между белыми и красными, между меньшевиками и большевиками.

Генерал Слащов-Крымский писал, что по своим политическим убеждениям Белая армия была «мешаниной кадетствующих и октябриствующих верхов и меньшевистско-эсерствующих низов… «Боже Царя храни» провозглашали только отдельные тупицы, а масса Добровольческой армии надеялась на «учредилку», избранную по «четыреххвостке», так что, по-видимому, эсеровский элемент преобладал».