Русская Мельпомена (Екатерина Семенова)

Дочь колхидского царя Ээта, некогда помогавшая аргонавтам раздобыть золотое руно и влюбившаяся в их предводителя Язона, вместе с ним бежала в Иолк и стала женой Язона. Однако проклятия покинутого отца и убийство брата не способствовали ее счастью: Язон вскоре разлюбил ее и решил жениться на юной красавице Креузе. Медея, которая не мыслила жизни без этого человека – ведь ради него она совершила столько преступлений! – решила отомстить… да так страшно, что сами боги Тартара содрогнулись бы!

Для начала она послала юной Креузе «свадебный подарок» – роскошное одеяние, надев которое, Креуза уже не смогла с ним расстаться. Да и затруднительно было бы сделать сие, ведь колдунья и чародейка Медея пропитала одеяние ядом, от которого Креуза умерла в страшных мучениях вместе со своим отцом Креоном, который пытался ее спасти.

Язон еще не знал о страшном событии и пытался успокоить ревность и страдания жены. Утешая ее, он уверял, что не бросит их детей.

– Ничто не разлучит их с нежностью моей! – произнес он, не понимая, что этим все равно что вонзил нож в разверстую рану.

– Как?.. Хочешь ты еще лишить меня детей? – воскликнула Медея. – Моих детей… предать ты мачехе дерзаешь?

У зрителей мороз прошел по коже, когда они услышали болезненный вопль, в который вылились эти слова: «Моих детей…»

И тогда Медея решила отомстить неверному мужу самой страшной, самой изощренной местью – убить его детей.

Медея заклинает Тартар разверзнуться и дать ей силы. Тени подземных насельников чередой прошли пред нею. При виде Сизифа, прародителя Креона и Креузы, ненависть исказила ее лицо, но вот перед Медеей явилась тень ее отца, и нежность явилась на смену ярости:

Драгая тень! Скажи: преступный мой побег,
Конечно, дни твои печальные пресек,
Хоть руку мне простри… Но призрак чей безглавый
Бросается меж нас, ужасный и кровавый,
Обезображенный от крови и от ран?
Он весь ударами растерзан и раздран —
Се брат мой!

Ее последний крик раздирал душу, а заклинания ее были так страшны, что в публике боялись шевельнуться, чтобы эти темные тени не сошли со сцены и не набросились на людей, ища жертвы. Какая-то дама упала без чувств, но никто и не подумал подать ей помощь. Люди были зачарованы Медеей.

Ну что ж, и другие актрисы, в том числе и m-lle Жорж, играли прежде всего колдунью, фурию. Это не было новостью. Но вот настала сцена прощания с детьми, которых Медея должна убить, повинуясь все той же воле рока, которая в античных трагедиях является главной, всемогущей героиней, – и все увидели, что в ней не осталось ничего от фурии. Она была жалким существом: на нее смотря, почти все плакали в продолжение целого четвертого действия. Она и хочет остановиться – и не может, потому что дети ее, внуки Солнца-Гелиоса, недостойны той жалкой участи, которая их ждет.

Это была первая Медея, в которой человеческие чувства боролись с демоническими страстями, и хоть все зрители отлично знали сюжет трагедии, в душе каждого возникла безумная надежда, что материнская любовь возобладает над волей рока и Медея откажется от убийства.

Увы…

И вот месть свершена. В зале, чудилось, перестали дышать. Приблизившись к Язону, глядя на него в упор, Медея вынула из-под плаща кинжал, которым были убиты дети:

– Смотри! Вот кровь моя и кровь твоя дымится!

Чудится, все, даже стоявшие за креслами последнего ряда, видели эту кровь на кинжале и обоняли ее страшный запах. Зрители самые хладнокровные были поражены величайшим ужасом. Поистине, это было nec plus ultra[12] в искусстве трагедии!

И когда адская колесница, везомая драконом, унесла Медею со сцены, в зале некоторое время царило оцепенение. Наконец зрители с нескрываемым облегчением перевели дух. Потом… только потом разразились небывалые аплодисменты.

Когда артисты вышли на поклоны, Катерина, бросив наконец-то взгляд в ложу дирекции (весь спектакль она запрещала себе туда смотреть, а вернее, не до того было!), увидела, что князя Гагарина там нет.

Впрочем, ей не пришлось долго теряться в догадках, где же он. Князь Иван Алексеевич уже вышел на сцену из-за кулис и на глазах у всех прижал к себе актрису Семенову, как бы закрепив публично свои на нее права.

На самом-то деле сегодня именно Катерина Семенова закрепила полную и безоговорочную власть над князем Иваном Алексеевичем Гагариным… И поняла, что может и дальше делать с ним что хочет.

* * *

В один из февральских дней 1827 года состоялась свадьба князя и актрисы – да, Катерина своего любовника еще порядочно помучила, прежде чем вышла-таки за него! Состоялась после пятнадцатилетнего бурного и порою даже трагического романа. Дочерей Иван Алексеевич Гагарин узаконил, а вот сын… сын так и остался сыном неизвестного отца. Ну что же, юношу могло утешать одно: его матерью была великая актриса русской сцены.