Русская модель управления

«Московское государство зарождалось в XIV веке под гнетом внешнего ига, строилось и расширялось в XV и XVI веках среди упорной борьбы за свое существование на западе, юге и юго-востоке… Оно складывалось медленно и тяжело. Мы теперь едва ли можем понять и еще меньше можем почувствовать, каких жертв стоил его склад народному благу, как он давил частное существование. Можно отметить три его главные особенности. Это, во-первых, боевой строй государства. Вторую особенность составлял тягловый, неправовой характер внутреннего управления и общественного состава с резко обособлявшимися сословиями… Сословия различались не правами, а повинностями, между ними распределенными. Каждый был обязан или оборонять государство, или работать на государство, то есть кормить тех, кто его обороняет… Третьей особенностью московского государственного порядка была верховная власть с неопределенным, т. е. неограниченным, пространством действия…»[117]

«Соседство Великого княжества Литовского и России позволяет на протяжении нескольких столетий прослеживать „соревнование двух систем“ — более либерального, но менее приспособленного к борьбе с внешним врагом государственного строя Литвы и значительно более жесткой, милитаризованной, но и более устойчивой, „противоударной“ политической системы Московского государства. Соревнование, как известно, закончилось уничтожением Великого княжества Литовского и торжеством России»[118].

Неизбежным побочным эффектом такой системы управления явилось отставание страны в тех отраслях и сферах деятельности, которые требуют частной инициативы, частного интереса и частных инвестиций, а потому лучше развиваются в условиях децентрализации. Например, города в России так и не стали независимыми, и в них не образовались университеты. В Западной Европе городу было легче подняться и достичь политической независимости, потому что его противники были раздробленными и слабыми. Город вполне мог победить отдельного феодала, особенно если тот подолгу отсутствовал (например, находился в крестовом походе). В России же городу противостояло централизованное государство, и силы были неравны.

Впоследствии слабость городов дорого обошлась стране, сказавшись и в политическом консерватизме, и в экономической отсталости, и в культурной и идеологической патриархальности. «На Западе куда сильнее, чем на Востоке, города, промышленность, торговля, буржуазия; а где буржуазность, товарность, там крепнут свободы, местные и городские, еще сравнительно небольшие, но родственные тем, что прежде были на Руси, но сгорели в пожарах XIII–XIV веков»[119].

Зато в тех сферах и отраслях, где централизация необходима, Россия имела преимущество. Скажем, артиллерию изобрели не у нас, но поскольку артиллерия требует централизованного государства (отдельный феодал не сумеет выдержать расходы на литье пушек и содержание пушкарей), то данный род войск — в первую очередь дело государево. Высокий уровень централизации управления обеспечил России значительные преимущества в развитии артиллерии по сравнению с европейскими государствами на соответствующей стадии их развития. Начиная с XVIII века русская артиллерия считалась одной из сильнейших в мире, в то время как армия в целом еще не заслужила столь же лестных оценок, а государство совсем не было самым богатым среди мировых держав.

Те же особенности русской системы управления обусловили как мировые достижения советской науки, так и бесплодность многих научных учреждений в постсоветский период. «Централизованная система НИИ хорошо показала себя в масштабных проектах, требующих мобилизации больших ресурсов на приоритетном направлении вроде строительства гидроэлектростанций, производства атомной бомбы или создания баллистических ракет, но для работы в условиях отсутствия четких приоритетов, „спущенных сверху“, — работы по всему спектру высоких технологий (особенно ориентированных на потребительский рынок), она оказалась совершенно неприспособленной. Что, собственно, и было продемонстрировано в последнее десятилетие, когда чуть ли не основным источником доходов большинства НИИ стала сдача в аренду своих площадей»[120].

Во многих случаях централизация позволяет сконцентрировать ресурсы именно на тех направлениях, которые отстают от мирового уровня в силу той же самой централизации. Так, политически слабые русские города не обзавелись университетами. Как следствие — отсутствие прослойки ученых, которые могли бы образовать научные академии. И исправлять этот недостаток пришлось централизованным путем.

Российская академия наук была основана Петром I. 8 февраля 1724 года им утвержден проект об учреждении Академии наук и университета при ней. В отличие от большинства существовавших в Европе, Российская академия не была вольным обществом, а содержалась за казенный счет. В проекте было записано: «Ученые люди, которые о произведении наук стараются, обычно мало думают на собственное свое содержание…»[121]