Русская нация

В 1907–1914 гг. в России впервые происходила не фасадная, «техническая» европеизация, а структурная, менявшая социокультурные основы страны, заложенные еще в XV столетии. Об этом очень хорошо написал в своих воспоминаниях умный и наблюдательный меньшевик Н. Валентинов (Н. В. Вольский): «В 1912 г. я остро чувствовал преображение страны новым духом… Ускоренно шла индустриализация. Целыми пластами уходила земля из дворянских рук. Шло широкое жилищное строительство. Улучшалось городское и земское хозяйство, в деревне внедрялась разного рода кооперация. Вырастал новый быт, новый тип рабочего, новый тип интеллигенции. Не на поверхности, не в сознании только передовых людей, а в самых глубоких, доселе плохо или совсем не затронутых недрах появились и укреплялись элементы европеизма… В 1907–1914 гг., желая „глазом своим“ посмотреть, что сделалось со страной после всколыхнувшей ее бури революции… я посетил множество городов – Казань, Нижний Новгород, Самару, Сызрань, Вольск, Саратов, Тамбов, Моршанск, Суздаль, Романово-Борисоглебск, Владимир, Кострому, Харьков, Одессу, Крым, Туапсе, Новороссийск, Владикавказ, Ростов, Батум, Тифлис, Камышин, немецкие колонии на Волге и т. д. и т. д. И всюду видел – оживление, подъем, даже грюндерство, рост культурных потребностей, в народных массах жажду образования… В поездках по России я всюду видел борьбу – старого и нового, двух экономических и культурных формаций, двух начал, двух „душ“. Одна душа многовековая, восточная, византийско-татарская, проросшая некультурностью, духом Победоносцева… косных навыков, обрядов, быта с остатками Московии XVII века. И рядом – другая Россия, вытеснявшая старую, ее преобразовывавшая и, несмотря на все преграды, экономически, культурно, психологически, бытом своим и всем прочим отходившая от Востока к Западу».

Похожую характеристику указанного периода находим и у Г. П. Федотова: «Восьмилетие, протекшее между первой революцией и войной, во многих отношениях останется навсегда самым блестящим мгновением в жизни старой России. Точно оправившаяся от тяжелой болезни страна торопилась жить, чувствуя, как скупо сочтены ее оставшиеся годы. Промышленность переживала расцвет. Горячка строительства, охватившая все города, обещавшая подъем хозяйства, предлагавшая новый выход крестьянской энергии. Богатевшая Россия развивала огромную духовную энергию».

Да, положительная динамика предвоенной России несомненна. Но беда в том, что она постоянно находилась под угрозой срыва, ибо экономические, политические и социокультурные новоделы не отвердели еще в виде устойчивых, самовоспроизводящихся общественных институтов, – нужно было немалое время, чтобы они воспринимались как естественные условия существования народа.

В деревне, несмотря на рост ее благополучия, проблема малоземелья (по крайней мере для Центральной России) пока не была решена, и крестьяне продолжали мечтать о переделе помещичьих угодий. Между «частниками» и завидовавшими им «общинниками» вспыхивали многочисленные конфликты. При всех гигантских подвижках в развитии начального образования, к 1913 г. доля учащихся среди населения страны поднялась только до 5 %. Несмотря на очевидный экономический рост, Россия 1913 г. по объему промышленного производства отставала от Германии в 6 раз, а от США в 14,3 раза; годовое производство хлебов на душу населения составляло 26 пудов, в США – 48, в Канаде – 73; национальный доход на душу населения был ниже, чем в Германии, в 2,9 раза, чем во Франции – в 3,5 раза, чем в Англии – в 4,3 раза, чем в США – в 6,8 раза. Младенческая смертность в 1906–1910 гг. составляла 247 на тысячу родившихся, а в Германии – 174, во Франции – 128, в США – 121, в Англии – 117. Ожидаемая продолжительность жизни в 1907–1910 гг. для православных – 32 года (мужчины) и 34 года (женщины), в то время как в Германии соответственно – 46 и 49, во Франции – 47 и 50, в США – 49 и 52, в Англии – 50 и 53.

Весной 1912 г. снова оживилось рабочее движение, «количество стачек… выросло до масштабов, которых страна не знала с 1905 г.» (М. Хаген). Одна из них, на Ленских золотых приисках, закончилась трагедией (жертвами расстрела стали сотни забастовщиков), всколыхнувшей всю страну.